— Я думала, эта штука убьет ее, — сказала Лоис. — Вообще-то я думала, она уже убила ее.
— Я тоже, — кивнул Ральф.
— Ральф, все это на самом деле произошло? Да?
— Да.
— Эти «воздушные шарики»… Ты думаешь, это нити жизни?
Он медленно кивнул:
— Да. Вроде пуповин. И Розали…
Он мысленно вернулся к первому разу, когда он увидел ауры, — как стоял с отвисшей почти до груди челюстью возле «Райт эйд», прислонясь к синему почтовому ящику. Из шестидесяти или семидесяти человек, за которыми он наблюдал, пока ауры снова не исчезли, лишь некоторые шли внутри темных «конвертов» (он окрестил их мешками смерти), а тот, что окутал Розали сейчас, выглядел гораздо чернее, чем все виденные им в тот день. И все же тех людей на автостоянке, чьи ауры были темными, отмечала, казалось, одинаковая печать каких-то недугов… Как и Розали, аура которой была цвета старых носков еще до того, как лысик № 3 начал свою возню с ней.
Может, лысик просто ускорил то, что иначе было бы вполне естественным процессом, подумал он.
— Ральф! — окликнула его Лоис. — Что ты хотел сказать про Розали?
— Думаю, моя старая подруга Розали теперь взяла в долг время для остатка жизни, — сказал Ральф.
Лоис обдумала это, глядя в направлении холма и в освещенную солнцем рощу, куда скрылась собака. В конце концов она снова повернулась к Ральфу.
— Этот коротышка со скальпелем был одним из людей, которых ты видел выходившими из дома Мэй Лочер, верно?
— Нет. Там были двое других.
— А еще каких-нибудь ты видел?
— Нет.
— Ты думаешь, есть еще?
— Не знаю.
Ральф ожидал теперь вопроса, заметил ли он, что существо носило панаму Билла, но Лоис не спросила. Ральф подумал, что Лоис, возможно, не узнала шляпу. Слишком много дикости творилось вокруг, а кроме того, от панамы не был отгрызен кусок полей, когда она видела ее в последний раз на Билле. Преподаватели истории на пенсии не принадлежат к типу кусателей шляп, пронеслось у него в мозгу, и он усмехнулся.
— Ну и утречко у нас было, Ральф. — Лоис честно и прямо посмотрела ему в глаза. — Я думаю, нам нужно поговорить об этом, а ты? Мне действительно надо знать, что происходит.
Ральф вспомнил, как сегодня утром — а скорее тысячу лет назад — он возвращался от площадки для пикников, мысленно перебирая краткий список своих знакомых и пытаясь решить, с кем ему поговорить. Он вычеркнул Лоис из этого мысленного списка на том основании, что она может проболтаться своим подружкам, и теперь устыдился своего несправедливого суждения, основанного больше на макговернском представлении о Лоис, чем на его собственном. Оказалось, что единственным человеком, с которым Лоис до сегодняшнего дня говорила об аурах, был именно тот, кому ей не следовало доверять свою тайну.
Он кивнул:
— Ты права. Нам нужно поговорить.
— Ты не хотел бы зайти ко мне на маленький поздний ленч? Для старой перечницы, которая не может отыскать свои сережки, я еще довольно неплохо орудую на кухне.
— С удовольствием. Я расскажу тебе все, что знаю, но на это уйдет порядочно времени. Когда я говорил с утра с Биллом, я выдал ему сокращенную версию, вроде как в «Ридерз дайджест».
— Значит, — сказала Лоис, — ссора вспыхнула из-за шахмат, да?
— Ну, может, и нет, — с улыбкой уставившись на собственные ладони, отозвался Ральф. — Может, на самом деле это было похоже на ссору, которая вышла у тебя с твоим сыном и невесткой. А я даже утаил от него самые безумные эпизоды.
— Но мне ты расскажешь о них?
— Да, — сказал он вставая, — ручаюсь, ты отличный кулинар. Вообще-то… — Он вдруг запнулся и прижал руку к груди, потом тяжело опустился на скамейку с широко раскрытыми глазами и отвисшей челюстью.
— Ральф? С тобой все в порядке? Ее испуганный голос, казалось, доносился издалека. Перед мысленным взором Ральфа вновь возник лысик № 3, стоящий между прачечной «Буффи-Буффи» и соседним домом. Лысик № 3, пытающийся переманить Розали через Харрис-авеню, чтобы отрезать ее «воздушный шарик». Тогда у него не вышло, но он все-таки сделал свое дело,