Сначала Том Махо был категорически против. Он — биржевой маклер и разрывается между Бостоном и Портлендом. И годами убеждает семью не верить той чуши, что, мол, те люди, которые ходят на работу в галстуках и белых рубашках, целый день валяют дурака и только и делают, что периодически бегают к автомату с газировкой и назначают свидания блондинистым секретаршам. Даже фермеру округа Арустук, который весь день напролет окучивает картошку, живется легче, чем мне, — любит он повторять. Следить за рынком — это не так просто, как кажется, и не так увлекательно. Но, если честно, они и не собираются возражать, и все семейство считает (и его жена не исключение, хотя Салли никогда бы в этом не призналась), что его работа скучнее ослиного дерьма, и из всех только Мэдди приблизительно себе представляет, чем он там занимается у себя на бирже.
Том настаивает на том, чтобы поехать на озеро, потому что ему просто необходимо отдохнуть на природе — ведь он так много работает. Да и к тому же у сына вся жизнь впереди, и он отметит еще миллион дней рождения с друзьями. Ему исполняется всего девять, а не девяносто. «К тому же, — добавляет Том, — отмечать дни рождения с друзьями — это не слишком весело, пока ты еще мал и не можешь пропустить пару стаканчиков».
Так что скорее всего просьба Вилла отпраздновать день рождения в городе была бы решительно отклонена, если бы Джесси вдруг не поддержала его предложение (Вилл удивлен больше всех: Джесси старше его на три года, и он частенько сомневается, что она вообще помнит о существовании брата). Она говорит, что идея поехать в город совсем не плоха. Ненадолго, всего на пару дней. Можно будет устроить пикник с барбекю на лужайке перед домом, поиграть в крокет и бадминтон, а когда стемнеет — зажечь в саду японские фонарики. И постепенно Том проникается, и ему даже начинает нравиться это предложение. Он — из тех людей, которые считают себя «волевыми сукиными детьми», но воспринимаются окружающими как «упертые козлы». В общем, как ни назови, но Том — человек упрямый. «Как я сказал, так и будет». И переубедить его невозможно.
Повлиять на него может только Джесси. Даже у всей вместе взятой семьи не получилось бы лучше. Ей удается находить секретные подходы, невидимые всем остальным. Салли считает — с оттенком какой-то даже ревности, — что средний ребенок в их семье всегда был и остается любимчиком Тома, а он, наивный, уверен, что никто об этом не догадывается. Мэдди и Вилл смотрят на это проще: они считают, что Джесси просто подлизывается к отцу, и он во всем ей потакает. «Если бы отец застукал с сигаретой Джесси, — сказал Вилл своей старшей сестре год назад, когда Мэдди за это дело запретили ходить гулять, — то он бы ей подарил зажигалку, наверное». Мэдди тогда засмеялась и обняла брата. Ни Мэдди, ни Вилл, ни их мать не имеют ни малейшего представления о том, что у Тома Махо и его младшей дочери есть секрет — гадкий, как куча протухшего мяса.
Сама Джесси считает, что просто поддерживает предложение младшего брата, заступается за него. Ей даже в голову не приходит, что на самом деле она возненавидела Сансет-Трейлз и ей страшно не хочется туда ехать. Она возненавидела озеро, которое когда-то просто обожала (и особенно — едва уловимый, минеральный запах его воды). В 1965 году, даже в самые жаркие дни, она заставляет себя купаться буквально через силу. Джесси знает, что мама думает, будто это из-за фигуры: она начала созревать очень рано и уже к двенадцати годам практически оформилась в женщину. Точно, как сама Салли в свое время. Но дело было не в этом. Джесси уже свыклась с этим и понимала, что ей далеко до красоток из «Плейбоя». Дело было не в груди, не в губах или попе. Все дело в запахе.
В общем, не важно, что заставляет главу семьи передумать, но в конце концов Том решает выполнить просьбу сына. Они поехали в город пораньше, чтобы Салли (обе дочери активно и с удовольствием вызвались ей помочь) успела подготовиться к празднику. Сегодня 14 августа — разгар лета в штате Мэн. Небо цвета полинявших голубых джинсов, пухлые белые облака, соленый ветерок.
В районе озер, где в 1923 году дед Тома Махо построил хижину, все изнемогает от жары — леса, озера, пруды и болота, — на улице девяносто градусов[13], а влажность такая, что можно пить воздух. Зато на побережье, в Фальмуте, всего около восьмидесяти[14]. Влажность совсем незаметна из-за морского бриза, который к тому же сдувает мошкару. На лужайке перед домом полно детей. В основном это друзья Вилла, но есть и подруги Джесси и Мэдди. И, что странно, все очень даже неплохо ладят. Все хорошо, никаких происшествий. И около пяти вечера Том наконец удобно располагается в кресле со стаканом мартини. Он смотрит на Джесси, которая стоит неподалеку с крикетным молотком на плече, как часовой с винтовкой (и которой прекрасно слышно, о чем говорят родители, но это можно расценить как комплимент в ее адрес), потом поворачивается к жене и говорит, что ему кажется, что все-таки это была замечательная идея.