Нет! — хотела крикнуть Джесси, но не смогла выдавить из себя ни звука.
А потом она вдруг почувствовала, что кто-то — скорее всего примерная женушка; вот ведь странно, она всегда недооценивала моральную силу и стойкость этой дамы — бежит в отсек, где расположены выключатели, размыкающие цепи в ее голове. Женушка — единственная из всех — заметила струйки дыма, которые показались из щелей защитных щитов, и поняла, что происходит. И предприняла отчаянную попытку выключить механизмы, прежде чем там случится короткое замыкание.
Ухмыляющаяся фигура в дальнем углу комнаты запустила руку поглубже в портфель, зачерпнула пригоршню костей и украшений и протянула их Джесси.
Что-то вспыхнуло у нее в голове, и наступила тьма. Она упала в обморок не изящно, как героиня барочной пьесы, — она просто дернулась и обмякла, как убийца, приговоренный к казни на электрическом стуле и наконец получивший разряд правосудия. Кошмару настал конец. Джесси Берлингейм погрузилась во тьму.
Глава 14
Очень скоро Джесси пришла в себя. Она пребывала в какой-то прострации и сознавала только две вещи: луна светила в окно с западной стороны, а сама она чего-то страшно испугалась, но чего — пока не могла вспомнить. Потом ее осенило: здесь был отец. Может быть, он до сих пор еще здесь. Правда, незваный гость был совсем на него не похож, но это лишь потому, что отец — когда он пришел к ней сюда — выглядел так же, как в день затмения.
Джесси попыталась сесть, отчаянно помогая себе ногами. Покрывало под ней сбилось. Руки вообще ничего не чувствовали. Пока она была без сознания, кто-то украл колющие иголочки, и теперь вместо рук у нее были две деревянные ножки от стула. Джесси взглянула в дальний угол. В ее глазах отражался рассеянный свет луны. Ветер стих, и тени решили отдохнуть от бесконечных плясок. В углу не было никого. Ночной гость исчез.
Откуда ты знаешь? Может, он просто где-нибудь спрятался. Может, он сейчас под кроватью… как тебе такая идея? И если он под кроватью, то в любой момент может вытянуть руку и схватить тебя за бедро.
Слабое дуновение ветра. Тихонько хлопнула задняя дверь. А в остальном — тишина. Ни звука. Пес затих, и это вроде бы ее убедило, что незнакомец ушел. Она осталась одна — совсем одна в темном доме.
И тут ее взгляд наткнулся на большое темное пятно на полу.
Небольшая поправка, — подумала она. — Это не пятно, это Джералд. Как можно было об этом забыть?!
Она откинулась назад и закрыла глаза. Горло саднило, но она не хотела просыпаться. Потому что если она проснется окончательно, ей придется признать, что это жжение в горле — не что иное, как жажда. Опять. Джесси не знала, сможет ли она нормально уснуть после такого глубокого обморока. Но именно этого ей сейчас и хотелось. Больше всего на свете ей хотелось спать… не считая, конечно, безумной мечты о том, чтобы кто-нибудь приехал сюда и все-таки ее спас.
Здесь никого не было, Джесси; надеюсь, ты это понимаешь. Это был — вот уж абсурд из абсурдов — голос Рут. Крутой девушки Рут, девизом которой всегда была строчка из песни Нэнси Синатры: «Когда-нибудь эти ботинки растопчут и тебя». Рут, которой хватило лишь взгляда на тень в углу, чтобы превратиться в горку трясущегося желе.
Ладно, лапуля, — сказала Рут. — Давай посмейся надо мной, если хочешь. Наверное, я это заслужила, но себя все равно не обманешь. Никого здесь не было. Воображение сыграло с тобой злую шутку. Всего лишь воображение и игра света и тени, и больше ничего.
Ты ошибаешься, Рут, — спокойно возразила женушка. — Здесь кто-то был, и мы с Джесси знаем кто. Хоть он и не выглядел в точности как папа, но это лишь потому, что на нем была маска затмения. К тому же лицо — это не самое важное, как, впрочем, и рост. Может быть, он был в ботинках на высоком каблуке. Или в туфлях на толстой подошве. Не знаю, в конце концов он мог быть и на ходулях.
На ходулях? — удивилась Рут. — О Господи, что за бред?! Какая разница, что Том Махо умер еще до того, как Рейган стал президентом… это так, пустяки, житейское дело, с кем не бывает… Но ты вспомни, каким он был неуклюжим. Ему даже при спуске с лестницы не помешало бы запастись страховкой от несчастного случая. На ходулях?! Ну ты меня и насмешила!
Не важно, — все так же спокойно отозвалась женушка. — Это был он. Я узнала его запах — густой и теплый, как свежая кровь. Пахло не устрицами и не медяками. И даже не кровью. Пахло…
Мысль оборвалась и больше не вспомнилась.
Джесси заснула.