«Какая же я дура, я же знала, что он горд, это именно то, что меня в нем привлекает, это часть его силы. Он тверд, но не подавляет свои эмоции, как часто делают твердые люди. Вот, например, он помчался за сбежавшей женой на другой конец земли. К тому же он заступился за евреев, когда у лорда Оксенфорда поехала крыша в столовой. И как он меня целовал…»
Ирония ситуации в том, что она сама готова была подумать о переменах в своей жизни.
То, что сказал ей Дэнни Райли о ее отце, выставило в новом свете всю жизнь Нэнси. Она всегда понимала, что они с Питером ссорились потому, что он чувствовал ее умственное превосходство. Но такое соперничество между детьми обычно исчезает, когда они становятся взрослыми: ее сыновья дрались, как кошка с собакой, лет двадцать, а теперь лучшие друзья, беззаветно преданные друг другу. Но, по контрасту, ее соперничество с Питером просуществовало до их зрелых лет, и теперь она понимала, что в ответе за это не кто-нибудь, а их отец.
Тот сказал Нэнси, что она будет его преемницей, а Питер станет работать под ее началом, но Питеру пообещал обратное. Поэтому оба считали, что должны управлять компанией. Однако причины последнего решения отца гнездятся в еще более далеком прошлом. Он никогда не излагал ясно правила игры и сферы ответственности: покупал игрушки детям сразу на двоих, а потом отказывался разрешать возникавшие споры. Когда они подросли и научились водить авто, отец купил машину им опять-таки на двоих, и они ссорились из-за нее на протяжении многих лет.
Стратегия отца сработала в отношении Нэнси: она сделала ее человеком сильной воли, умным и проницательным. Но Питер так и остался слабовольным и коварным, одним словом — ничтожеством. И теперь достойнейший из них двоих вот-вот возглавит компанию в соответствии с отцовским предначертанием.
Но именно это и беспокоило Нэнси: все идет в соответствии с отцовским планом. Мысль о том, что все, что она делала, было кем-то предопределено, отравляла вкус победы. Вся ее жизнь представлялась ей теперь в виде некоего школьного задания. Нэнси получила высшую отметку, но в свои сорок лет она давно уже не школьница. И у нее есть жгучее желание самой ставить цели и жить собственной жизнью.
С Мервином она была уже морально готова спокойно обсудить их совместное будущее. Но он оскорбил ее, решив, что она бросит все и последует с ним в другую страну. Однако вместо того, чтобы отговорить Мервина от этой затеи, Нэнси обрушилась на него.
Правда, он ее разочаровал еще кое в чем. Конечно, она не ждала, что этот гордец на коленях попросит ее руки, но все же…
В глубине души Нэнси хотела, чтобы Мервин сделал ей предложение. Все-таки она не какая-нибудь легкомысленная особа, а американка из католической семьи, и если мужчина просит ее взять на себя известные обязательства, то их можно реализовать только в одной форме — в браке. Если он не способен это понять — значит, не имеет права ничего просить.
Она вздохнула. Разумеется, она была возмущена, однако Нэнси зря его оттолкнула. Но быть может, разрыв еще не состоялся? Она надеялась на это всем сердцем. Сейчас, почувствовав опасность потерять Мервина, Нэнси поняла, как много он для нее значит.
Мысли ее прервало появление еще одного мужчины, с которым у Нэнси когда-то была определенная близость, — Нэта Риджуэя.
Он встал перед ней, вежливо сняв шляпу:
— Похоже, ты снова меня победила.
Какое-то время она изучала его. Он оказался не в состоянии основать компанию и выстроить ее так, как отец создал «Блэк бутс», — у него не было ни нужной прозорливости, ни энергии. Но он умело руководил большой организацией, потому что был умен, трудолюбив, упорен.
— Если это может служить тебе утешением, Нэт, — наконец сказала Нэнси, — готова признать, что пять лет назад я совершила ошибку.
— Деловую или личную? — спросил он, и что-то в его голосе выдавало скрытую неприязнь.
— Деловую, — спокойно пояснила она. Его уход положил конец роману, который так и не успел толком начаться, и не было смысла вообще об этом говорить. — Кстати, прими мои поздравления. Я видела фотографию твоей жены, она очень красивая.
— Спасибо. А что касается деловой стороны, то меня изрядно удивило, что ради достижения цели ты прибегла к шантажу.
— Это поглощение компании, а не чайная церемония. Ты сказал мне это только вчера.