Она произвела на свет Александра Великого. Имя Александр означает «защищенный человек» или «защитник человека».
Как Эпаф, как Минос и столько других моих божественных бастардов, Александр имел земного отца, Филиппа Македонского. Как мой сын Дионис и мой внук Асклепий были обучены Гермесом-Тотом, Александр был обучен Аристотелем. Как царь Аргос, Александр объединил под своей властью все города Греции; как Дардан, вступил в Троаду; как Дионис, углубился в Азию и дошел до реки Инд, повсюду сражаясь, пьянствуя и торжествуя. Как Аполлон, любил и женщин, и мужчин и никогда не был удовлетворен. Как Геракл, носил львиную шкуру, совершил тысячу подвигов, наметил своими походами через весь свет очертания будущих цивилизаций, но так и не успокоился. Он убивал, в гневе или опьянении, своих самых дорогих товарищей и оставался безутешен. Александр умер, сожженный лихорадкой, словно туникой Несса. Перед этим он повелел воздвигнуть свою статую среди олимпийских богов.
Александр был итогом, слиянием всех моих прочих сыновей, моим самым человеческим проявлением, Зевсом-человеком для окончания эры Овна. Идя в храм, он надевал тиару с двумя спиральными рогами. Он был завоевателем и законодателем, жрецом и царем. В течение двенадцати лет, то есть один мой оборот в небе, он осуществлял среди вас мою власть и за это время основал дважды двенадцать городов. В самом прекрасном, в Александрии Египетской, было собрано все древнее знание людей, оттуда вышло и ваше нынешнее знание.
Даже спустя двадцать четыре века память об Александре-Боге все еще не забылась; его судьба восхищает вас и остается несравненной. Он был моим последним прямым потомком, и уж насчет его-то вы не можете сомневаться: он существовал.
Что не означает, будто моя порода иссякла. По-прежнему рождаются люди, похожие на меня, потомки моих любовниц или моих тайных бастардов, которые происходят из моей сути, из моего начала; они будут рождаться, пока длится ваш род и блистает светило, носящее мое имя.
Эти люди возглавляют ваши восстания, поднимаются на ваши трибуны, направляют ваши битвы; и когда старому Крону не удается их пожрать, вы принимаете их за царей. Они дают вам династии или устои ваших обществ.
Они родились, чтобы основывать и строить — города, законы, империи.
Или же они берутся воспроизвести человека и его вселенную в пропорциях здания, в тысяче книжных страниц, в мраморе, вырванном у Матери-Земли, в бронзе, добытой у Плутона. Они родились, чтобы создавать и воссоздавать.
Они гневливы, прожорливы, часто невоздержанны и хвастливы, обладают всеми теми недостатками, которые происходят от слишком сильного воодушевления. Но они влюблены в счастье и справедливость.
Самая большая опасность, которая им угрожает, таится в их стремлении объять необъятное.
Их отношения с дочерьми Великой праматери — всегда битвы. Они обманывают своих жен, бросают любовниц. Женщины, чтобы польстить им, чтобы польстить себе, величают их полубогами, пока считают, что могут удержать, но затем, оказавшись брошенными, обнаруживают в них сотни недостатков и тысячи низостей, чтобы утолить свою досаду.
Они сеют детей, которых тоже отличает общая черта: ощущение жизни как дара. А потому им требуется оправдать этот дар своими поступками.
Именно их вы называете Юпитеровым потомством.
После смерти моего сына Александра я еще несколько раз спускался к вам. Тогдашние люди могли заметить меня на улицах в сопровождении Гермеса или же Ганимеда; их взору представал путешественник крепкого сложения, благородно одетый, с виду лет пятидесяти, в полном расцвете лет, идущий, положив руку на плечо молодого человека. Я смотрел на прилавки, вдыхал с былым чревоугодием запах мяса и потрохов, жарящихся прямо на ветру, отвечал отеческой улыбкой на приглашения гетер с порогов домов удовольствий, но особенно медлил у подмостей скульпторов и перед прениями в общественных собраниях. Многие прохожие приветствовали меня, без уверенности в том, что мы знакомы, но с чувством, что где-то меня уже видели. Однако не осмеливались заговорить, наверняка из-за печали, читавшейся в моих глазах.
Да, я был печален. Каждое свое путешествие я видел, как мельчают ваши лучшие цивилизации; видел, как затемняется в вас непосредственность ваших отношений с Вселенной. Конечно, вы еще продолжали приносить жертвы богам, но уже не понимали по-настоящему, зачем вы это делаете. Ваши жрецы, внимательные лишь к буквальному соблюдению обрядов, теряли свое достоинство деятельных посвященных. В Египте я был свидетелем закрытия храмов; Имхотеп-Асклепий давно предрекал это. Я наблюдал, как Греция и вся империя моего сына Александра перешла в руки Рима. Я посетил Рим и встретил там людей предприимчивых, дельных, способных на высокие добродетели, но не на истинное знание. Несмотря на процессии и жертвоприношения, связь между вами и богами распадалась.