Полковник вздохнул, поднял голову и полез в полевую сумку за картой. Расстелив на шершавых, пока ещё ничем не прикрытых досках видавший виды расцвеченный лист, командир начал внимательно всматриваться в густое переплетение речушек и лесные массивы с частыми отметками непроходимых болот, главным образом изучая тонкие, довольно редковатые чёрные линии, обозначавшие дороги.
Да, местность была самая что ни на есть неподходящая для боевых действий, и полковнику было предельно ясно, как всё будет происходить дальше. Из обрывочных сведений, полученных от всё-таки приходивших днём разрозненных донесений, командир знал, что немцы прорвали приграничную оборону, и, скорее всего, их передовые отряды уже устремились по этим самым дорогам, чтобы успеть перехватить на подходе выдвигающиеся части.
О действиях его собственных подразделений, выдвинутых утром ближе к границе, пока известий не поступало, но полковник надеялся, что делегаты связи, посланные и им самим, и к нему с наступлением темноты всё-таки доберутся до штаба и помогут прояснить обстановку.
Именно знание обстановки для командира сейчас было самым главным, так как что надо делать дальше он хорошо знал. Ему следовало, сгруппировав свои части, наглухо перекрыть основные магистрали, танкодоступные участки и, главное, обеспечить оборону немногочисленных переправ и основных мостов.
Полковник ниже склонился над картой, но его размышлениям помешал появившийся в вырезе входа полковой адъютант.
— Товарищ полковник, прибыл начальник штаба, с ним люди.
— Много? — комполка поднял голову.
— Не разглядел, в лесу темень, — адъютант сделал паузу и, явно имея в виду начальника штаба, спросил: — Позвать?
— Зови, — кивнул полковник.
Начальник штаба пришёл минуты через три. Остановившись у входа, он вместо привычного доклада молча оглядел убранство палатки. Полковник, в свою очередь, внимательно посмотрел на вошедшего. Ещё так недавно молодцеватый тридцатилетний майор стоял осунувшийся, и на вид ему вполне можно было дать все сорок пять.
Всё понявший полковник показал на ближайший чурбачок.
— Садись…
Начштаба всё так же молча сел, и тогда полковник поторопил его:
— Ну не томи… Людей с тобой сколько?
— Роты две наберётся, — начштаба вздохнул и добавил: — Потом, может, ещё подойдут…
— Ясно…Потери большие?
— Большие, вот только…
— Что только? — вспылил полковник. — Говори толком «да» или «нет»?
— Собственно, от бомбёжек потери терпимые, но вот после налёта людей собрать трудно, теряются где-то, а бомбили за день, почитай, раз пять.
— Да, — полковник постучал по столу кулаком. — Накрыли они нас как мокрым рядном. Имею сведения, налёты были почти на все лагерные стоянки. Потерь избежали только те, кто вышел загодя.
— А что толку? — начштаба махнул рукой. — Сразу избежали, зато потом…
— Да, ты прав, бомбят сильно, — согласился полковник, но счёл за должное ободрить подчинённого: — Ничего, тылы подтянутся. Подвезут боеприпасы, кухни, а завтра уже наша авиация…
— Авиация? — неожиданно перебил его начштаба. — Боюсь, её и завтра не будет…
— Как не будет? — полковник дёрнулся. — Объясни.
— Нам по пути грузовик со связистами встретился.
— Откуда грузовик? — быстро спросил полковник.
— Из Белостока. Бойцы, что там ехали, в один голос утверждают, что все авиационные части получили приказ покинуть город и уходить на восток…
Командиры понимающе переглянулись, и начштаба, после паузы осторожно поинтересовался:
— А как с артиллерией?
— Пока никак, — пожал плечами полковник. — Как ушли на полигон, так ни слуху ни духу. Жду.
— Странно всё это как-то… — начштаба помялся и спросил: — Можно, я свои соображения выскажу?
— Валяй…
— А что если это… — наштаба понизил голос и навалился грудью на шершавый кругляк стола. — Если нашу артиллерию уже на передовые позиции выдвинули, а там…
Дальше полковнику объяснять не требовалось. Он прекрасно понимал: если начштаба прав, то от артиллерии, оказавшейся под первым же ударом, мало что осталось…
Разговор сам собой прервался, в палатке воцарилась тревожная тишина, но тут перед входом послышался шум, отрывистые слова, уточнявшие, здесь ли полковник, и почти сразу снаружи ввалился начальник политотдела. Полковник его за целый день видел мельком всего пару раз и теперь, догадываясь, что у того есть сообщения, поторопил: