Жена Ши Цина была довольна жизнью. Когда ущелье сотрясалось от грохота проносившихся машин, она со своего склона смотрела на набившихся в кузов людей, на тюки и чемоданы на крышах машин и невольно удивлялась: «И чего это они без конца мечутся? Куда лучше жить спокойно, как мы!»
Но вот закончилась антияпонская война. Школа вскоре вернулась обратно, на восток. Ши Цину, южанину, не хотелось отправляться со всей семьей так далеко, к тому же жалко было бросать землю, которую почти восемь лет они обрабатывали собственными руками. Они решили остаться в ущелье. В вознаграждение за предоставленный школе участок все постройки были переданы помещику, который поселился в кирпичном доме европейского типа. В коридоре, рядом с бывшим кабинетом директора школы, он повесил клетки с птицами, а у входа в канцелярию разместил кур и гусей. В классах и комнатах, где жили ученики, штукатурка осыпалась, во многих местах проглядывали сплетенные из бамбука остовы стен, затянутые паутиной.
Ши Цин потерял работу, а с нею и покровительство. Теперь староста не давал им покоя. И вот однажды ночью, пустив в ход кулаки, он увел Ши Цина. Его жена постепенно привыкла к своему одиночеству, но, глядя на машины, проносившиеся по склону за рекой, с тоской думала: «Может быть, он когда-нибудь вернется вот так, на машине?»
По лесу больше не разносились песни, вечерами возле речки никого не было. В ущелье царила первозданная тишина, которую лишь два раза в день нарушал шум автомобиля.
Жена Ши Цина была готова стерпеть все, что пошлет ей судьба. Она жила в добром соседстве с отвесными скалами, спокойной речушкой, лесом, о чем-то шептавшем, когда налетал ветер. Поросшая травой могила свекрови безмолвно утешала ее. Подрастали дети, и в хижине, и на склоне горы звенел их смех, будоража этот молчаливый мир.
Однажды, месяца через четыре после того, как увели ее мужа, к ней на огород явились трое мужчин. Двое принялись измерять его бечевкой. Она побоялась, что они затопчут овощи, посаженные ею с таким старанием, положила ребенка, которого кормила грудью, и попыталась их остановить:
— Эй, не топчите огород, там только что посажено!
Мужчины не обратили на нее никакого внимания и продолжали топтать землю, измеряя ее вдоль и поперек.
— Господа, вы что, оглохли? — не выдержав, крикнула жена Ши Цина. — Не слышите, что вам говорят? Затоптали все грядки, разве там теперь что-нибудь вырастет?
Они посмотрели на нее равнодушно, будто ее слова их совсем не касались. А третий, который был в длинном халате и стоял на берегу, покуривая сигарету, презрительно бросил:
— Ну ты, дрянь, чего расшумелась?
— Это моя земля, как же мне не шуметь? — Она задыхалась от гнева.
Куривший холодно усмехнулся:
— Ха, твоя земля!
Те, что измеряли огород, тоже стали насмехаться:
— Ты, видать, еще не проснулась!
Куривший, изобразив на лице удивление, спросил:
— Твоя земля, говоришь? А ну, скажи, когда ты ее купила?
Жена Ши Цина сперва растерялась, но она была не глупа и тут же сообразила, что ответить:
— Как же не моя? Это школа нам подарила!
Куривший поднял брови и с презрением фыркнул:
— Подарила! За такой подарок твоей школе недолго в тюрьму угодить!
Те, что мерили землю, подошли к жилищу. Две собаки с остервенением набросились на непрошеных гостей. Обуреваемая яростью, женщина не стала отгонять собак — пусть покусают негодяев. С болью в душе смотрела она на затоптанный огород. Кое-где семена капусты уже дали два нежных листка, но сейчас все было смято. Ей казалось, что эти люди искалечили детей, которых она вскормила. Разрывая руками землю, она проверяла, не пострадали ли проросшие семена, бормоча сквозь зубы проклятья:
— Чтоб вам сдохнуть, окаянные! Попортили все!
Они ушли. В ущелье снова воцарилось спокойствие. Подул ветерок, зашелестели листья в лесу, где-то застучал дятел.. Жена Ши Цина вернулась к детям и снова стала кормить малыша. Старшие беспокоились:
— Мама, что они делали?
— Что делали? Они бандиты, грабители!
Потери были большие. Но семена капусты и репы она не очень жалела, они стоят недорого, а вот урожай — что теперь удастся собрать? Ведь это грабеж! И она молча в душе молилась, чтобы небо помогло ей и никто больше не приходил топтать ее огород.
Но небо бездушно, словно дерево или камень. Не прошло и двух дней, как снова явились те двое в куртках, что обмеряли землю. На этот раз они не топтали грядки. Покрикивая на собак, они приблизились к хижине. Жена Ши Цина сразу помрачнела.