Так Около припомнил слова этой женщины, которые вылетали из ее рта, как пули, прямо в повара белого человека. А рядом с поваром, сидя, спал человек, из угла рта которого вытекала слюна, похожая на подливку из окры. Он казался неутомим в болтовне, описывая жизнь в Сологе — женщин и все такое. И вот он спал, как тот, кто спит сном смерти. Он действительно спал сном смерти. Слова этого человека потревожили сердце Около. И он сам потревожил эти слова и задумался. Этот человек сказал, что отвез домой мешки денег и теперь возвращается в Сологу. Он полисмен. И службу свою считает лучшей на свете, особенно если тебе повезет. А если тебе повезет, если ты поймаешь богатого торговца, который крадет со склада у белого, тогда ты стоишь на деньгах и в деньгах по колено. Зачем вести в полицию человека, который крадет со склада у белого? Белые все наши деньги увозят в свою страну.
Так Около вспомнил слова, вышедшие изо рта полисмена. Затем напротив него сидел человек в черной куртке, который кивал-кивал головой. Нет, эта была давно не черная куртка. Она порыжела, локти повыбились и протерлись. А ворот лоснился от пота и сала. Около смотрел, а тот все кивал-кивал головой, но слова этого человека встревожили сердце Около. Он рассказывал о своих мытарствах. Около вспомнил, что тот потерял работу, потому что некому было за него заступиться и никто не помог ему собрать двадцать фунтов, которые требовал заведующий. И как он мог ему дать двадцать фунтов, когда у него не было и двадцати пенсов? В месяц он получал всего лишь шесть фунтов, на которые должен был одевать и кормить жену и троих детей. Поэтому он поехал домой, чтобы заняться политикой. И он занялся политикой и выставил свою кандидатуру на выборах. Все шло хорошо, но его соперники делали всем подарки, а у него не было денег. Поэтому он провалился. Сейчас он едет назад в Сологу, но пока не решил, что там будет делать.
Так человек в черной куртке рассказал о себе, и так Около вспомнил его слова.
Мотор продвигал лодку против течения, медленно-медленно двигалась лодка вверх по широкой реке, на берегах которой стояли деревья ироко, капок и пальмы, достигавшие ока небесного. Вскоре око дня потемнело. Оно стало черным, закрылось, и его больше нельзя было видеть. Вскоре молния вспыхнула в оке дня, и раздался гром, подобный залпу тысячи пушек прямо над ухом. Все пассажиры проснулись и закричали. Гром разорвал их сон и оглушил слух. В страхе они кричали и говорили, не слыша друг друга.
— Останови мотор, останови мотор! — закричал рулевой.
— Направь лодку к берегу, направь лодку к берегу! — закричал механик на рулевого, их слова сталкивались друг с другом и улетали по ветру.
— Войенги, помилуй нас!
— Те, кто в земле, спасите нас хоть сегодня!
— Что ж это? Что ж это? Неужели же ты, Амадасу, будешь просто смотреть, как мы погибаем?
— Разгони тучи, открой небо!
— Те, что всегда со мной! Отведите то, что может случиться!
— Колокумо Эгбесу! Как же это?
— Помилуй нас, Господи! Спаси нас, Христос!
Пока они все молились и вызывали своих богов, женщина, убившая сорок или пятьдесят лет, широко раскрыла глаза и, словно мужчина, зашагала, спотыкаясь о множество ног, зашагала к остроконечному носу лодки. На носу она выпрямилась и воздела глаза и руки к затемненному оку небесному. Так стояла она, и платье ее за спиной раздувалось, как парус. И она возопила мужским своим голосом, пронзившим пронзительный ветер, взывая к Беникурукуру, божеству своего рода.
— Беникурукуру! Беникурукуру! Что же это такое? Неужели ты хочешь забрать меня? Разве я в чем-нибудь провинилась? Подай знак. Владеющий нами, подай знак. Подай… Подай знак. Отдам тебе все, что захочешь. Только подай знак…