Сквозь черную-черную ночь Около шагал, спотыкался, шагал. Его сердце было домом, в котором воры перевернули стулья, распотрошили подушки, раскидали бумаги по полу. Около шагал, спотыкался, шагал. Глаза его закрывались и открывались. Закрывались и открывались, ожидая увидеть свет, но не было света в черной-черной ночи.
И наконец ночь, черная-черная, словно дно печного горшка, вошла в его сердце и, овладев его мыслями, выбросила их наружу, где ночь была черней черноты. И Около шагал, спотыкался, шагал с пустым сердцем, в котором вместо мыслей была черная-черная ночь.
Когда Около пришел в себя, он лежал на полу, холодном-холодном полу. Он раскрыл глаза, чтобы видеть, но ничего не увидел, ничего. Ибо тьма была злою тьмой и ночь вокруг была черной-черной. Около неподвижно лежал в темноте, окружен темнотою, и перебирал в своем сердце мысли. И мысли вновь раскрыли его глаза, но увидел он только каменную темноту. Эти мысли коснулись его ног, но ноги не повиновались. Ноги были тяжелые, словно лодка с песком. Его мысли в сердце взлетели во тьме сердца, как напуганные птицы, которые мечутся туда-сюда без приюта… И тогда взлетевшие мысли коснулись его руки, но казалось, рука ему не принадлежит.
Около лежал на холодном-холодном полу, бессильный и мягкий, словно лопнувший воздушный шарик. Около лежал и смотрел в каменную темноту, лежал и смотрел.
Годы и годы лежал Около на холодном-холодном полу, глядя в каменную темноту. И вдруг он увидел свет. Он позвал свои ноги что было силы, и ноги послушались. Он позвал свои руки, и руки послушались. Не сводя глаз со света, он встал и пошел к свету. Он двинулся к свету, и свет отодвинулся. Он двинулся к свету быстрее, и свет быстрее подался назад. Около побежал, и свет побежал. Около бежал, свет бежал. Около ударился головой о стену. Он протянул руки вперед и коснулся стены. Пальцы его ощутили выбоины и выступы. Около пошел боком, как краб, не отрывая пальцев от стены, от выбоин и выступов, выбоин и выступов в каменной темноте, и вдруг его ноги на что-то наткнулись. Около остановился, коснулся руками того, обо что споткнулся, и похолодел. Стук его сердца отражался эхом от каменной темноты, его голова распухла. И все же он не оторвал пальцев от того, обо что споткнулся, пока пальцы его не нащупали двух впадин. Он быстро отдернул руки и побежал прочь. Он бежал и падал, бежал и падал, спотыкаясь о то же, обо что недавно споткнулся, и бежал, ударялся о стену и падал. Он снова бежал и вдруг остановился. Он увидел перед собой свет. Он пошел к нему крадучись, как охотник, подкрадывающийся к добыче. И когда он был рядом со светом, он рванулся вперед.
Около стоял среди бела дня на улице и дико вращал глазами. Он стоял и смотрел и туда и сюда. Так он стоял, а вокруг него двигались толпы: гудели машины, люди кричали, люди умирали, женщины рожали, нищие попрошайничали, люди торжествовали, люди плакали, люди смеялись, политиканы с деланными улыбками агитировали за себя, священники строили храмы, люди сомневались, люди женились, люди разводились, священники сгоняли молящихся, люди надеялись, надежды разбивались, как тарелки на бетонном полу. Так Около стоял и смотрел на толпы, шагавшие мимо него, пока не увидел полисмена. Полисмен приближался к нему ногами, которые не касались земли, и смотрел на него глазами, которые ничего не видели. Около подошел к нему и начал ему рассказывать. Брови полисмена опускались к носу и поднимались к козырьку фуражки. Рот полисмена стал твердым, как камень. А когда Около закончил рассказ, полисмен улыбнулся, ободряюще улыбнулся, и достал записную книжку.
Твое дело — большое дело, — сказал полисмен и достал карандаш, огрызок карандаша со следами зубов. — Но хозяин дома, о котором ты говоришь, тоже большой человек, — сказал полисмен, поправляя ремень. — Ты из какого племени? — спросил он Около.
— Племя тут ни при чем.
— Ты новичок в Сологе? — невозмутимо спросил полицейский.
— Да, я приехал сюда лишь вчера.
— Ого, значит, ты новичок, по какому же делу ты прибыл?
— Я прибыл сюда лишь вчера-вчера, в четверг, пятнадцатый день июля, и меня затащили в тот дом.
Полисмен нахмурился, надул губы, достал календарь и проверил число. Он ткнул в число коротким своим пальцем и попросил Около следовать за ним. Он остановился за углом.
— Здесь нам никто не помешает, — тихо сказал полисмен. — Я человек закона, но твое дело против большого человека такое большое дело, что я должен все как следует записать. Ты говоришь, ты приехал вчера?
— Да, — ответил Около, — я приехал вчера.