— Смерть придет, как морская корова, что выходит на берег в нежданный час. Так что же нам…
— Тсс! Ты слышишь? Ты слышишь шаги?
Они вслушались в тишину. Шаги шуршали, как капли воды, падающей на бумагу.
— Может, кто-то хочет плясать?
— Нет. Кто хочет плясать, сюда не пойдет.
— Но кто это может быть?
— Он остановился у двери!
В это мгновение циновка на двери отодвинулась, и они увидели темную фигуру, неуверенно стоявшую за порогом.
— Туэре! — позвала фигура.
— Я, — шепотом-шепотом ответила Туэре из темного угла хижины. — Не стой там, входи быстрей, — сказала она.
Отчего ты вернулся? — спросила она, когда Около вошел в дом. — Отчего?
— Так вышло. И из Сологи меня изгнали. Если бы я не уехал меня бы там упрятали в сумасшедший дом. Поэтому я возвратился. В чем причина их плясок?
— Они празднуют день твоего изгнанья.
— Прекрасно.
— Прекрасно?
— Да. Я собираюсь пойти к Изонго!
— Не ходи. Они сказали, что, если ты возвратишься, они изгонят тебя раз и навсегда.
— Они ничего мне не сделают. Вся деревня там собралась, и я хочу говорить с Изонго при всем народе. Я хочу, чтобы все слышали мой голос.
— Но какая от этого польза?
— И ты это спрашиваешь? Как ты можешь так говорить?
— В моем сердце вихрь, я словно пьяная. Я не знаю, что думать.
— Не ходи, — сказал низкий голос из темного угла.
Около быстро повернулся к нему.
— Кто это? — спросил он.
— Это Укуле. Один из нас.
— Если ты пойдешь, тебе несдобровать, — продолжал Укуле. — Их крепко держит пальмовое вино, и они способны на что угодно.
— Он прав, — сказала Туэре. — С пальмовым вином в глазах они способны сотворить любое зло. Пальмовое вино забралось в их головы. В их головах сейчас нет места для поучительных слов. Не ходи, Около, — молила она.
— Выходит, я должен прятаться здесь, как вор? Или должен бежать отсюда? Нет! Слова правды никогда не бегут от слов лжи. Я пойду. Они еще не знают, что я вернулся. Увидев меня, народ и Изонго будут удивлены. И тогда я задам вопрос Старейшинам и Изонго. Я иду.
Около двинулся к двери, но его удержала Туэре.
— Не ходи, — молила она на коленях. — Не ходи. Они причинят тебе зло.
— Откуда ты знаешь? — спросил Около.
— Я знаю. Сердце мое не хочет, чтоб ты уходил. Не уходи, Около, я умоляю тебя, останься.
— Сердце мое приказывает, чтобы я шел. Спасибо тебе за все, что ты сделала для меня. Спасибо. Успокойся и не ходи за мной. Я вернусь.
Около нежно отвел руки Туэре и вышел.
Около ушел. Туэре недвижно стояла, глядя во мрак.
— Что нам делать? — спросил Укуле, выползая из темного угла.
Туэре не слышала.
— Пальмовое вино в их глазах. Я боюсь, они причинят ему зло.
Туэре не слышала. Она недвижно стояла и вдруг, повернувшись к Укуле, сказала:
— Разведи огонь и поддерживай его. Я приду. — И она ушла.
По приказу Изонго пальмовое вино передавали по кругу. Радость в сердце Изонго была выше радости. Ибо мужчины и женщины сочинили ему хвалебную песню:
Люди плясали пели песню, в их головах было пальмовое вино, и Около прошел сквозь толпу незамеченным.
Барабанщики и танцоры смотрели на Изонго глазами, полными пальмового вина, и они не могли видеть Около. И он прошел мимо них, и они не забили тревогу. Он пробрался во внутренний круг народа. Поколебавшись минуту, он подбежал к шесту, на котором висела лампа.
Пальмовое вино и еда усыпили Изонго. Он храпел под бой барабанов, пение, хлопанье в ладоши и топот ног. Старейшин тоже усыпили еда и питье. И некоторые из них с закрытыми глазами пытались расслабленными губами петь в лад со всеми, когда им в руки передавали пальмовое вино. Едва в состоянии приоткрыть глаза, они брали это вино и выливали в свои рты. Только один из них не пил вина, отстраняя его брезгливым движением руки.
— Пей, друг, пей, — говорил ему виночерпий.
Абади, знавший книги белых, только качал головой.
— Если не пьешь сегодня, когда же ты будешь пить? Ты же умрешь, так и не напившись пальмового вина.
— Что ты говоришь? — сказал другой виночерпий, проходивший мимо с пустым кувшином.