Субботний день выдался особенно жарким. Лиз взглянула на часы: половина второго. Надо торопиться, чтобы не опоздать к обеду. Но тут в дверях вырос мистер Джимбо, на его лице играла широкая улыбка.
— Бедная девочка все еще работает. Оставьте что-нибудь на понедельник!
— Спасибо, сэр! Я уже собралась уходить. Кончится конференция, тогда отдохну. Вы забыли что-нибудь, сэр?
— Нет, я вернулся, чтобы отослать вас домой.
— Как любезно с вашей стороны! — Лиз тронуло внимание шефа.
Джимбо прошел в свой кабинет, а Лиз подхватила сумочку и журналы и направилась к двери.
— Сэр, я ухожу.
— Одну минуту. — Он листал какие-то документы. Оторвавшись, взглянул на нее. — Помогите мне одолеть мой завтрак. Тут так много — одному не справиться.
Лиз решила отказаться. Ведь мистер Джимбо предлагал лишь из вежливости.
— Спасибо, сэр. Меня ждут с обедом в общежитии.
— Ну-ну, не стесняйтесь. Мне всего не съесть.
— Правда, сэр, мне пора.
— Не спорьте, прошу вас!
Лиз вошла в кабинет и присела на диван. Ей не хотелось показаться неучтивой, ведь шеф так мил с ней. Но ее настораживала его настойчивость. Он подвинул к ней еду, она взяла сандвич с яйцом. Внезапно шеф тяжело вздохнул и уселся рядом.
— Я доволен вами, моя девочка. С тех пор как вы здесь, все переменилось. Как много зависит от хорошей секретарши!
Он замолчал и потянулся за сандвичем.
— Спасибо, сэр. Я тоже очень довольна. С вами легко работать.
Она отпрянула от шершавого прикосновения твидового пиджака.
— Рад это слышать. Меня одно лишь беспокоит, дитя мое. — Он коснулся бриллиантового обручального колечка на левой руке Лиз. — Не хотелось бы вас потерять.
— Ах, сэр! До свадьбы по меньшей мере два года, всякое еще может случиться.
— А кто же этот счастливчик? Чем он занимается?
— Все еще учится. — В голосе Лиз прозвучала досада.
— Настоящий баловень судьбы. Вы такая работящая, женственная, красивая.
Тяжелая рука обхватила тонкую талию Лиз.
— О, пожалуйста, сэр. Перестаньте, пожалуйста… — Она вырвалась и вскочила на ноги.
— Послушай, Лиз! — Мистер Джимбо почти кричал. — Я не сделаю ничего дурного — даю слово!
Глаза его горели. Лиз стало не по себе, не хватало воздуха.
— Пожалуйста, сэр, позвольте мне уйти. Я помолвлена. Подумайте о своей жене, детях.
Ее душили слезы.
— Ну успокойся — нас могут услышать. Я не сделаю ничего дурного, — твердил он, а сам тем временем запирал дверь и совал ключ в карман пиджака. На лбу у него выступили капельки пота, лицо исказилось от волнения.
Она юркнула за стол, потом метнулась к окну, к двери и снова к столу. Джимбо поймал ее и потащил к дивану. Он искал ее губы, но девушка сжалась в комок, зарыла лицо в юбку.
— Лиз! — Он целовал ее уши, шею, руки. — Ты так прекрасна, кожа у тебя гладкая и нежная, как лепестки розы. Я не сделаю ничего плохого, обещаю!..
Лиз пробовала высвободиться, но силы покинули ее. Все это было похоже на дурной сон…
Подкрались сумерки. Подушка Лиз была влажной от слез. Скомканная фотография жениха валялась на полу. Медленно поднявшись, девушка подошла к окну. Город точно вымер, улица пуста, только изредка проедет автомобиль.
Лиз задернула занавески. Городская жизнь не для нее. Вряд ли она когда-нибудь к ней привыкнет. Она тосковала по своему деревенскому дому, по дружной большой семье, в которой чувствовала себя в полной безопасности. Достав целлофановый мешочек с туалетными принадлежностями, она побрела в ванную. Ее мир рухнул, распался на части, на душе было горько и тоскливо.
В понедельник рано утром Лиз вместе с подругами вышла из общежития. Но вместо того чтобы сесть в автобус, она пошла пешком через парк к вокзалу. К восьми часам она уже была на бирже труда. Сотни женщин, старых и молодых, ждали открытия. Седовласые старухи сидели кружком и негромко разговаривали. Печали и тяготы оставили неизгладимые борозды на их лицах. Сердце Лиз сжалось от сострадания.
Толпа все увеличивалась. Невеселые люди напомнили Лиз верующих, молившихся в битком набитой деревенской церкви. Тогда она еще была ребенком. Бог, должно быть, отвернулся от нее, грешной…
Кто-то опустил руку на плечо Лиз, она вздрогнула и резко повернулась.
— Лиз, ты что здесь делаешь? Пойдем-ка.
Она прошла за миссис Кимани в ее кабинет и села на предложенный стул.
— Неужто снова без места?