— Расорги, — процедила Марсана.
— Расорги? — переспросил Кир-Кор.
— Расовый камуфляж, — объяснил Матис. — У них искусственно изменена форма носа, губ…
— Изменена вся пластика лицевых мышц, — сказала Марсана. — Это чтобы замаскировать характерную особенность негроидной расы — прогнатизм.
— Выступающие вперед челюсти, — расшифровал Матис. — А знаете, что самое трудное для специалиста-пластолога? Замаскировать выпуклость глаз. Поэтому взгляд у псевдоевропеоида кажется не совсем нормальным. Вы заметили?
— Да.
— И слишком белая кожа. Иначе трудно избавиться от остаточной желтизны.
«Слишком, громко, — вдруг понял Кир-Кор, наблюдая плавный разворот тримарана. — Расоргов здесь не жалуют и не щадят».
— Зачем это им? — полюбопытствовал он.
— В общем-то… незачем. — Матис развел руками.
— Хотите сказать, камуфляж без причин?
Марсана улыбнулась.
— А вам уже вообразилось невесть что! Драма идей? Стремление к расовой конгруэнтности? Увы, увы… Когда в небесах стал превалировать дигейский фактор, на Земле многое, к сожалению, обмельчало. Интересы, поступки, намерения. И даже страсти.
Кир-Кор не стал возражать. С дигейским фактором, действительно, было у них не все просто.
Развернувшись, «Амхара» взяла, курс прямо на Театральный.
— Ну и… — продолжала Марсана, — как-то так повелось, что править нами стала глуповато-капризная, но очень изобретательная особа по имени Мода. В последние годы, к примеру, модно выглядеть европеоидом.
— Среди темнокожих юнцов это приобрело характер пандемии, — добавил Матис. — У монголоидов, впрочем, те же симптомы.
— Европеоидная раса на Земле катастрофически убывает, Кирилл. Отсюда и мода. Мне кажется, нам уже не выровнять беспрецедентный расовый крен. А вы что думаете на этот счет?
«Что я думаю? — подумал Кир-Кор. — Я думаю, что расовый крен — результат политики абсурда. Исторически это прямо связано с генезисом нравственных перекосов. Как только самые оборотистые берут верх — и начинают теснить, унижать, физически уничтожать самых совестливых и самых талантливых — считай, дан старт угасанию. Считай — под ватерлинией пробоина и цивилизация тонет с дифферентом на нос. Как знаменитый „Титаник“. На палубах, которые ближе к корме, долго еще поют и танцуют… И пусть планетарная катастрофа растянута на столетия, все равно ведь у нее полностью сохраняется значимость катастрофы». Вслух сказал:
— Думаю, у меня практически не было шансов угодить в компанию европеоидов. Мне повезло.
— И это все, что вы думаете? — удивилась Марсана.
Он взглянул на нее.
— Я думаю, нетрудно догадаться, что я думаю.
— А на Дигее? Там с вопросом естественного равновесия рас все в порядке?
— По-моему, для Дигеи это вообще не вопрос.
— Слышал, Матис? Хотелось бы знать, почему на Земле не прижилась модель дигейского благополучия.
Подняв кверху голову, Матис смотрел на луну. Эскапада Марсаны вызвала на его лице ухмылку или гримасу.
— На Дигее сложилась своя система нравственных отношений. — заметил он осторожно.
— Расовых, ты хотел сказать.
— И расовых — тоже, — мягко добавил Матис. — Все это — ветви одного древа, не забывай.
— Ну и что?
— А то, что системы общественных отношений на Дигее совершеннее наших. Тех, по крайней мере, которые мы с тобой унаследовали на этой благословенной планете.
— До сих пор я считала себя богатой наследницей.
— И потому так болезненно переносишь все то, что шокирует коренных дигейцев у нас на Земле? — Матис горестно покивал.
— По-твоему, это обязывает меня считать население Дигеи нравственнее обитателей Земли?!
— Никто ничего не обязан. Но пора, наконец, признать за дигейцами их основное достоинство: они дальше ушли от обезьян, чем мы.
Довод Матиса лишил Марсану дара речи. Кир-Кор смотрел на уплывающие к Театральному светосигналы «Ахмары». В воде искрились их отражения. Он прислушался, и, пока Марсана выходила из состояния артикулярного ступора, ему удалось различить далекие всплески разнохарактерных музыкальных шумов. Девять локальных источников. Все девять — на Театральном. Залитая лунным сиянием водная гладь перед островом была усыпана сотнями огоньков. Знатоки брали остров в кольцо.