Впрочем, знал и другое: по-настоящему туго придется только ему самому. Спецслужба сделает все, чтобы найти беглеца как можно скорее. Эти парни вывернутся наизнанку — но к утру он должен быть у них в руках, — иного варианта они просто не допускают. И чем позже произойдет арест — тем опаснее. Ведь в принципе им ничто не мешает объявить его вне закона. Согласно МАКОДу. Не дожидаясь, когда он успеет (или не успеет) нарушить остальные статьи. Функционерам МАКОДа представится возможность пустить в ход оружие, и неизвестно, какие выводы для себя они из всего этого сделают… Эрк-Гильом был убит в Куско, Фан-Жой — в Нью-Йорке, Сан-Ли — в Амстердаме, Фаб-Нарт — в Москве, Куу-Хорт распрощался с жизнью в окрестностях Наблуса, Олу-Фад стал жертвой провокации пейсмейкеров и в конце концов погиб в Рабате при до сих пор не выясненных обстоятельствах, Дав-Лот застрелен в Кейптауне. С МАКОДом шутки плохи. Если это, конечно, «работа» МАКОДа… Ладно, завтра посмотрим. До завтра еще есть сегодня. Которое, кстати заметить, тоже не безмятежно, поскольку в данный момент приходится падать вниз головой из стратосферы в неоглядную синеву Индийского океана и, как минимум, следует пожелать себе удачного приземления. Приземление будет удачным. После того, как джирг сорвал липучки с объективчиков подстраховывающих устройств, сомневаться в удаче абсолютно уже невозможно. В крайнем случае, можно сесть на воду. Без практических навыков стратосферного прыгуна лучше всего будет сесть на воду. Рядом с каким-нибудь островком. Подальше от джирга. Подальше от сламперов. Иначе возникнет нужда выяснять отношения с ними на финише, чего не хочется делать в силу очень многих причин.
Внутри гермошлема неслышно заработала воздуходувка, повеяло теплом. Это чтобы не было обмерзания лицевого стекла. Кир-Кор перевернулся лицом вниз и уловил взглядом у верхнего среза лицевого стекла бегущую, как муравей, цифру «20». С высоты двадцати километров океан выглядел гладким. Гладкая неопределенность с мутными краями атмосферной сини. Вместо четкой линии нечто вроде пунктирной полосы опалового марева.
Пламенеющие на солнце фигурки высотников обзавелись уродливыми горбами, — настал момент формирования крыла. Кир-Кору, было известно, что улетевшее на восток водородное суперкрыло берет высоту до тридцати километров. Предстояло узнать, на какой высоте работает спортивное миникрыло, надутое гелием.
Скорость падения нарастала с каждой секундой. Пронизывая, словно метеор, сильно разреженный воздух, Кир-Кор мог только догадываться, о чем переговариваются падающие по соседству сламперы. Включить связь он не мог: контрольные мониторы внизу обязательно обнаружат двадцать первого абонента и наверх пойдут недоуменные запросы.
Муравьиным аллюром пересекла поле зрения цифра «17». Заверещали мембраны баллончиков высокого давления, зашипели редукторы, Кир-Кор ощутил нагрузку на плечевые тяжи и поясные амортизаторы. Вспухли, раздаваясь вширь, горбы на сламперских спинах: в пространстве поплыли бугристые розовые треуголки. Неожиданно и красиво. Он тоже словно поплыл по широкому кругу. Плавный, неторопливый полет изумил и обрадовал его новизной ощущений. Свободный полет вольного воздухоплавателя. Кир-Кор рассмеялся. Ему еще не доводилось летать на гибриде пляжного зонтика и надувного матраца. По новастринскому календарю сегодня день стерха. Забавно было отметить день стерха уроком воздухоплавания.
Пунктирная полоса опалового марева вдруг накренилась и стала поворачиваться слева направо. Чтобы остановить вращение, Кир-Кор развел руки и ноги в стороны и заметил, что небо уже сменило фиолетово-черный цвет на густой темно-синий. Армированная блескучими прожилками пухлая розовая оболочка крыла чрезмерно пружинила, скрипела, гулко резонировала. В поиске удобной позы в чувствительных амортизаторах подвески он выгибался, инстинктивно перебирал ногами, пробовал поворачивать регулятор центра тяжести (баллончики из-под гелия кротами сновали вдоль спины туда-обратно). Издавая гулкие скрипы, крыло дрожало в потоке ветра, как испуганный конь, ежесекундно подламывалось то в правом кончике, то в левом, охотно кренилось, и надо было учиться укрощать капризную конструкцию буквально на лету. Несколько ободряло то обстоятельство, что первые сламперы начинали с лыжных прыжков в ледяные пропасти Гималаев. Большая все-таки разница…