Они происходили из старинного чиновничьего рода, но с их отцом случилось что-то неладное. Говорили, что он не то повесился, не то застрелился, совершив растрату, однако все это произошло лет двадцать тому назад и совсем в другой части страны, так что никто ничего толком не знал.
С уверенностью можно лишь сказать, что юные Фалбе оставались наполовину чужими в этом городе и вели жизнь уединенную и весьма скромную. Школа для девочек, принадлежавшая фрекен, была на прекрасном счету, несмотря на то, что самое фрекен недолюбливали: она была чересчур самостоятельна и оригинальна.
Фрекен Фалбе было, по-видимому, лет тридцать пять. Брат ее был года на два, на три моложе. У нее были светлые волосы, крупный шишковатый нос и задумчивые глаза. Но иногда она улыбалась так приветливо, что те, кто впервые видел ее улыбку, были совершенно поражены.
Кристиан Фалбе походил на свою сестру, но был при этом красив: большой фамильный нос шел ему больше.
Вокруг этого носа уже на тридцатом году его жизни стало образовываться красноватое облачко. Дело в том, что Кристиан Фалбе здорово пил.
Живи он в большом городе, он, очевидно, стал бы в высшей степени умеренным завсегдатаем кафе. Но в маленьком городишке, где нельзя посещать рестораны, ищут иных, окольных путей к цели и научаются пить.
О том, что Фалбе пьет, знал, разумеется, весь город, и только его сестра воображала, что ей удается это скрыть. Это была ее извечная забота и постоянный труд с утра до вечера, а нередко и с вечера до утра. Она отказалась от мысли исправить его, она устала от всех его благих обещаний и неудачных попыток; сейчас уже приходилось думать только о том, чтобы не дать ему пасть окончательно, — ну, и о том, чтобы скрывать все это.
Они знали о судьбе своего отца. Но в ней фамильная гордость вылилась в энергию, а в брате, напротив, — в пустое недовольство и ожесточенность.
Он был человек способный и одаренный. Когда у него бывали периоды просветления, он давал уроки иностранных языков. Но потом снова начинался запой, он пропадал по целым неделям и возвращался в Ковчег в самом жалком виде.
Сестра зарабатывала достаточно для обоих. Она клала ему деньги в кошелек, когда он спал, она улыбалась ему, когда он в пьяном виде возвращался по вечерам домой, она готовила ему лучшие блюда, какие только могла придумать. Он пожирал и выпивал все это, не говоря никогда ни слова благодарности.
Это было единственной слабостью фрекен Фалбе, в которой она признавалась себе в часы одиночества. В остальном же она была человеком прямым, смелым, самостоятельным и неутомимо деятельным.
В Ковчеге ее боялись больше, чем самое мадам Спеккбом, и даже отчаяннейшие смельчаки из Банды проходили по лестничной площадке фрекен Фалбе на цыпочках.
Кстати сказать, это была трудная старая скрипучая лестница, неторопливо поднимавшаяся вверх и имевшая множество площадок, но под конец она становилась крутой, как стремянка. Одним из любимых развлечений Блохи было катанье на перилах сверху донизу, слегка подпрыгивая на каждой площадке, — разумеется, когда фрекен Фалбе была у себя в школе.
Впрочем, фрекен Фалбе была всегда приветлива с Блохой, хоть и, по-своему, несколько суховата. Вечерами, когда мам Спеккбом бывала занята своей практикой, Эльсе сидела у Фалбе, читала или разглядывала картинки, а фрекен Фалбе в это время проверяла сочинения своих учениц. Если же возвращался Кристиан, сестра кидала на него быстрый взгляд и, в зависимости от результата этого беглого осмотра, либо отсылала Эльсе вниз, либо предлагала ей остаться.
Иногда Кристиан садился поиграть с Эльсе или сразиться в шашки, и когда они особенно весело смеялись друг над другом, фрекен Фалбе поднимала глаза от ученических тетрадей и улыбалась своей милой улыбкой.
Все же еще интереснее было Блохе на чердаке у Банды. Все удивительные углы и закоулки были окутаны там своеобразной таинственной полутьмой. Кроме того, никогда нельзя было сказать, кто же, собственно, там живет, потому что состав жильцов без конца менялся. Порой там жили всего два-три человека, порой каждый угол кишел людьми — большей частью мужчинами, которые спали, играли в карты, пили или шептались о чем-то, сдвинув головы.
Главным лицом на чердаке была Пуппелене — крупная, здоровенная баба с темными волосами, маленькими глазками и невероятно толстой нижней губой.
Она снимала у мам Спеккбом все комнаты на чердаке, что было очень удобно для мадам. Но в остальном отношения между этими двумя дамами были неблестящими. Дело в том, что Банда очень мешала всему дому своей музыкой, своим шумом и другими безобразиями, а кроме этого, из-за нее о Ковчеге шла дурная слава по всему городу.