Марина
Воодушевлю я вас, война ведь не для женщин.
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Клянитесь в верности.
Все
Мы клянемся!
(Обнажают сабли.)
Один
Vivat Marina!
Другие
Russiae regina!
Мнишек.
Марина.
Марина
Зачем, отец, так хмурен, если счастье
Наш каждый шаг улыбкою встречает
И все для нас берутся за оружье?
Мнишек
Вот потому. Ведь все у нас на ставку
Поставлено, и это ополченье
Изводит силы твоего отца!
Есть у меня причины хмурым быть.
Обманчивы и счастье и успех.
Страшусь, что нас постигнет неудача.
Марина
Но почему . . . . . . . . . .
Мнишек
О сумасбродка-девушка, куда
Меня ты завлекла! Отец я слабый,
Что не противился твоим стремленьям.
По короле я первый воевода
И всех богаче. Если б мы тогда
Не заключили договор — ничто бы
Покоя не нарушило; но ты
Рвалась душой повыше: скромный жребий
Твоих сестер тебе был не под стать;
Стремилась ты всечасно к высшей цели,
Тянула руку к царскому венцу;
А я, родитель слабый, я для милой,
Для дочери, готов был заблуждаться,
И позволял себя вполне дурачить,
И случаю свою доверил совесть!
Марина
Как? Ты, отец, раскаялся? Но в чем?
Не в доброте ль? Тот капли не услышит,
Над кем неслышно пролилась река.
Мнишек
Однако сестры счастливы покуда,
Хотя не коронованы.
. . . . . . . . . . . . . . . .
Марина
Разве это счастье,
Когда из дома моего отца
И воеводы я перевожусь
В дом мужа моего и палатина?
Что нового кому в таком обмене?
Как для меня должно быть это завтра
Приятней, чем сегодня? Как и чем?
Одно и то же, все одно и то же!
Нет ни стремленья, даже ни надежды!
Но мне — одно: любовь или величье,
А все другое — ровно ничего.
Мнишек
. . . . . . . . . . . . . . . .
Марина
Развеселись, мой дорогой родитель!
Что нам . . . . . . . . . . . .
Доверимся несущему потоку!
Не думай ты о жертве принесенной —
А о давно намеченной уж цели;
Подумай ты, что дочь свою увидишь
* Царицей, в облаченье на престоле
* Московском, где твои воссядут внуки!
Мнишек
Я только ведь и думаю о том,
Как я тебя, дитя мое родное,
В венце увижу царском. Так ты хочешь,
А я тебе не смею отказать!
Марина
Еще есть просьба, милый мой родитель!
Мнишек
* Какая, дочь моя?
Марина
Иль в Сандомире
Я схимницей все буду изнывать?
* За Днепр теперь мой жребий переброшен —
* И от него я отстаю далеко,
И тяжело сносить его — нет силы!
Ты знаешь сам, что ожиданье — пытка
И что его измерить можно только
Тоскливыми биениями сердца.
Мнишек
* Что хочешь ты? Что требуешь?
Марина
Пусти меня ты в Киев за удачей!
Я буду черпать новости вседневно
Там, на границе наших царств обоих,
* Скорей узнаю каждое событье,
* У ветра там могу я их подслушать.
* Могу днепровские увидеть волны,
* Текущие туда из-под Смоленска...
* Там...
Мнишек
* Ты так взволнована! О, успокойся!
Марина
Ты сам вовлек меня во все.
Мнишек
Нет! Ты,
Ты вовлекла меня — твоя и воля!
Марина
* Когда царицей московской стану,
* То Киев, будет нашею границей.
* И в Киеве тогда ты будешь править,
* И многое исполнится.
Мнишек
Ты грезишь!
Тебе уже сама Москва тесна:
Ты польские владенья отбираешь?
Марина
* Киев...
* Там княжили варяжские князья.
Я летопись старинную читала —
Оторван он от русского княженья,
* Короне прежней я его верну.
Мнишек
Тс! Тс! Не говори при воеводе.
Слышны трубы.
* Они уж выступают . . . . . .
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
ПЕРВАЯ СЦЕНА
Православный монастырь в пустынной зимней местности у Белого озера. По сцене переходит длинный ряд монахинь в черных рясах и покрывалах. На них смотрит Марфа из-под белого покрывала; она уединенно склонилась над надгробным камнем. Ольга выходит из ряда, минуту смотрит на Марфу и подходит к ней.
вернуться
397