Оба их велосипеда лежали тут же, в траве. Костя оба снял с моста сам. Он весь был еще охвачен жаждой деятельности, он чувствовал себя легким и бесстрашным. Впрочем, снять с моста его велосипед было не трудно, – хотя, когда Костя снова ступил на настил в четыре доски, он удивился, как по такой узкой неогороженной дорожке он мог ехать на велосипеде. Еще час назад он даже не решился бы пройти по ней; зато теперь он ходил по этим доскам без малейшего трепета, не глядя под ноги. Достать ее велосипед оказалось несравненно труднее. Ему пришлось сползти вниз по лесам, повиснуть на руках и ногами снять зацепившуюся рамой машину с конца доски. Он проделал все это без колебаний, с наслаждением, так как знал, что она стоит на берегу и наблюдает за ним; он опасался не того, что сам упадет в воду, – это было бы только повторение прыжка, – а того, что уронит в воду велосипед. Но не уронил, и прикатил оба велосипеда на берег в ольху, где висела и сохла их одежда.
– Вы все можете! – сказала она.
– Я все могу, – подтвердил он убежденно. – Если бы я уронил твой велосипед в воду, я отдал бы тебе свой.
Ему хотелось быть безгранично щедрым, и он даже пожалел, что не придется отдать ей свой велосипед.
– Я не взяла бы ни за что…
– А мне он больше не нужен. Я сегодня уезжаю.
Лицо ее дрогнуло.
– Уезжаете?
– Сегодня ночью.
– Надолго?
– Совсем.
– А когда вернетесь?
– Наверно, никогда.
Слова его произвели на нее такое впечатление, что он сам взволновался.
– Никогда, – повторила она медленно. – И далеко?
– Очень. Ночным московским.
Она спросила, не в областной ли город он едет. Она считала, что до областного их города очень далеко.
– Тю! – сказал он. – Послезавтра утром буду в Москве.
– В Москву? – спросила она с уважением.
– В Москву только на денек. Надо же посмотреть Москву.
– Еще дальше?
Он кивнул.
– В Сибирь.
Она замолчала, и он почувствовал, как значительно звучит это слово.
– С кем вы едете? – спросила она наконец.
– Одни.
По мере того как он говорил, предстоящая ему судьба озарилась как бы новым светом. Он совершил открытие, узнал о себе то, чего до сих пор не знал. Оказывается, он многое может. Он может прыгнуть с моста, спасти человека. И будущее, которое до сих пор представлялось ему таким странным, вдруг предстало перед ним величавым и достижимым.
Он даже встал от волнения.
– Буду водить корабли, – сказал он. – Дизель-электроходы.
– Куда?
– До Ледовитого океана. За Полярный круг и обратно. Тайга, тундра, зверей очень много, – вспомнил он все, что знал о Сибири.
Он ждал, что она спросит, неужели он и вправду умеет водить дизель-электроходы. Но она не спросила. Она-то не сомневалась, что он умеет все. Он сам сомневался.
– Выучусь, – сказал он, думая о дяде Васе. – Что может сделать один человек, то может сделать и другой.
Узкоплечий, длинноногий, прямой, он умолк, он на время забыл о ней, он стоял и смотрел, как блестит вода за листьями, охваченный всем, что так внезапно открылось ему. Она робко глядела на него, обняв голые круглые коленки руками.
– Вас будут провожать? – спросила она тихонько.
– Будут, – ответил он.
– Кто?
Он знал, что провожать его пойдут бабушка и тетя Надя. Но признаться в этом ему почему-то не хотелось. И он промолчал.
– И я приду, можно? – спросила она быстрым шепотом, сбросив с лица мокрые волосы. – Мы живем рядом со станцией, я вылезу в окно и добегу. Можно? – Она торопилась, боясь, что он не позволит. – Я не помешаю, меня никто не увидит, я только постою в сторонке и посмотрю… Можно? Можно?
Он не отвечал, он глядел на нее с радостным удивлением, полный нежности, которая тоже была открытием.
1961
Неравный брак
Все кругом слишком много говорили о любви, и это раздражало Веру Петровну.
Библиотека была небольшая, при швейной фабрике № 4. Помещалась она в старом деревянном домике – три окошка на улицу и крыльцо с резьбой. На улице вдоль тротуаров росли кривые топольки – все в только что лопнувших почках, как в зеленом дыму. По другую сторону улицы тянулось длинное двухэтажное кирпичное здание фабрики, занимавшее целый квартал; днем оно казалось темным, но в сумерках большие квадратные окна загорались ярким мертвенным светом люминесцентных ламп, озаряя всю улицу. Работницы пестрыми стайками перебегали из проходной в библиотеку.