Он мог на память вычертить схемы радиоприемников разных типов, он мог рассказать о том, как представлялась модель атома Нильсу Бору, он знал теорию Менделя о наследственности и теорию академика Опарина о происхождении жизни, он мог говорить о будущем кибернетики, но о школьных курсах физики и химии имел самое смутное представление. То, чему учат в школе, он действительно либо забыл, либо никогда не знал. Несколько лучше обстояло у него дело с английским языком; оказалось, он занимался английским в армии, самоучкой, и добился того, что мог разбирать довольно сложный текст. Только произношение у него было отчаянное, но тут Вера Петровна никак не могла ему помочь – она сама очень слабо знала английский язык.
Вера Петровна взяла лист бумаги, остро отточенный карандашик и стала составлять для него программу занятий. Мелким четким почерком записывала она все, что он должен прочитать и выучить, и указывала, к какому числу, чтобы он мог уложиться в сроки. Перегнувшись через стол, он внимательно следил за тем, что она пишет, потом взгляд его скользнул по ее руке, по плечу, по склоненному лицу, по пробору в волосах.
– Как вы много знаете, – сказал он, разглядывая ее добрыми глазами. – Такая маленькая, а все знаете.
Вера Петровна почувствовала, что у нее краснеет лицо и шея и что он видит это.
– Вовсе я не много знаю, – ответила она как могла строже.
Он опустил глаза и опять стал следить за бегом кончика карандаша.
– Мне столько не одолеть. Провалюсь.
– Все зависит от вашего упорства, – сказала она. – Сидите здесь. Вам никто не будет мешать.
Она оставила его за своим столом и вышла. Серафима Павловна и Людмила Яковлевна значительно поглядели на нее. Ей показалось, что они сейчас что-нибудь скажут или спросят, и она сделала строгое лицо. Они ничего не сказали.
Вере Петровне необходимо было пойти в библиотечный коллектор. Она ушла с неохотой. «Непременно полезут к нему с разговорами и помешают», – думала она.
Вернувшись через несколько часов, она сразу убедилась, что опасения ее оправдались. Он стоял перед дверьми, окруженный всеми. Шел оживленный разговор.
– Нет, мне пора обедать, – говорил он, когда вошла Вера Петровна. – Я обедаю у товарища. Он женатый.
– А вы женаты? – спросила Серафима Павловна.
– Пока нет.
– Ну, наверно, какая-нибудь девушка есть, – сказала Клавдия Ивановна.
– Хотите посмотреть? – спросил он внезапно.
Он засунул два пальца в нагрудный карман гимнастерки, вытащил паспортную книжку, вынул из нее фотографию и подал Людмиле Яковлевне.
– Сколько ей лет? – спросила Людмила Яковлевна.
– Много, – ответил он. – Уже двадцать четыре.
Людмила Яковлевна передала фотографию Вере Петровне. Кудряшки, толстые щеки. Вера Петровна почувствовала, что ей тоже надо что-нибудь спросить.
– Как ее зовут?
– Инна.
– Милое имя, – сказала Вера Петровна.
Он то ли не расслышал, то ли понял по-своему и сказал:
– Да, она очень милая.
Вера Петровна передала фотографию Серафиме Павловне и отошла в сторону. Серафима Павловна спросила:
– И давно вы с ней познакомились?
– Очень давно, еще до военной службы.
– Собирались жениться?
– Ну, как жениться, если надо призываться.
– А когда вы были в армии, она вам писала?
– Конечно, мы переписывались.
– Но не виделись?
– Отчего же. Я два раза приезжал в отпуск, – ответил он, беря у Серафимы Павловны фотографию, кладя ее в паспортную книжку и засовывая в карман.
– И после военной службы не женились? – настойчиво продолжала Серафима Павловна.
– Пока нет.
Он кивнул и вышел. Хлопнула наружная дверь.
– Совсем простенькая, – сказала Людмила Яковлевна про девушку на фотографии. – Но для него в самый раз.
Вере Петровне девушка на фотографии тоже не понравилась. Однако ей вовсе не показалось, что она ему в самый раз; мужчины ничего не понимают. Впрочем, именно этого и следовало ожидать – вот такой фотографии в кармане. Это естественно, иначе и быть не могло. И не все ли Вере Петровне равно? Она хочет только помочь ему поступить в институт, до остального ей нет никакого дела.
Вере Петровне ни до чего, кроме его занятии, не было дела, и она решила вести себя с ним как можно сдержанней. Однако исполнить это ей удалось не вполне – может быть, оттого, что со следующего дня установилась удивительная погода. Был первый по-настоящему теплый день весны, и Вера Петровна в первый раз отправилась в город без пальто. От этого она чувствовала себя необычно легкой и бодрой и весело бежала вдоль заборов к станции. Теплый ветерок шевелил ее волосы, солнце ласкало шею, жирная грязь на дорого сверкала так ярко, что на нее нельзя было смотреть, не жмурясь. Птицы кругом рассвистались и заглушали людские голоса, шум шагов, гул далекого товарного состава.