– Нет, мне не всё равно, – сказал Лунин и почувствовал, что краснеет.
– И мне не всё равно, – сказал Уваров.
Они дошли до столовой, но не остановились, а пошли по улице дальше.
– А вас я поздравляю, майор, – сказал Уваров.
– С чем? – удивился Лунин.
– Вы командуете лучшей эскадрильей полка.
– Эскадрильей, которой нет!
– Как – нет? Разве можно сказать про рассохинскую эскадрилью, что ее нет? Это до войны любую часть можно было расформировать и сказать, что ее нет. Каждое подразделение было таким же; как любое другое, и отличалось только номером. А теперь, после полугода этой войны, каждое подразделение имеет свою личность, свою судьбу. И, странное дело, мертвые продолжают жить в своих частях, продолжают учить и вести живых. Это удивительно, но это так. И вторая эскадрилья жива и будет жить. И не случайно, что ее командиром стали вы, а не кто-нибудь другой. Разве вам это не ясно?
Они прошли уже всю деревню насквозь, и улица превратилась в лесную дорогу. Куда они идут? Но тут Уваров повернул назад, и Лунин понял, что они просто прогуливаются.
– Так и я могу сказать, что я комиссар дивизии, которой нет, – продолжал Уваров. – У нас три полка да, сверх того, отдельные подразделения, штабы, политорганы, тылы, инженеры, мастерские, строевые отделы, а поднять все самолеты в воздух – так одной полной эскадрильи не получится. И всё же мы дивизия, хотя бы потому, что немцы считают нас за дивизию.
– А они считают? – спросил Лунин.
– Наверно, считают, раз до сих пор не решились ударить с воздуха по дороге. Они ведут себя очень осторожно, подтягивают авиацию.
– Авиацию подтягивают?
– Есть такие сведения.
– Значит, они поняли, в чем смысл дороги?
– Начинают понимать. Еще не до конца поняли, но начинают. Окончательно раскумекают, чуть в Ленинграде станет лучше.
– Еще не лучше? – спросил Лунин.
– Пока нет.
– А когда станет лучше?
– Не знаю. Откуда я могу знать? Для того чтобы увеличить нормы, нужно сначала поднакопить продовольствия, а город огромен, в нем, кроме жителей, несколько армий, а дорога, видимо, пропускает немного… Но поднакопят, если мы выдержим удар…
– Когда же будет этот удар?
– Вот человек – всё ему надо знать, когда! – рассмеялся Уваров. – Как раз к тому времени, как ваш самолет выйдет из ремонта.
– Не раньше?
– Не думаю.
Они замолчали и молча прошли мимо столовой. Уваров искоса поглядывал на Лунина. Потом вдруг спросил:
– Вам тяжело ждать, майор?
– Очень, – сказал Лунин.
– А разве вы не рады отдохнуть?
– Нет, – сказал Лунин. – Мне хуже всего отдыхать.
Уваров внимательно посмотрел на него сбоку, но ничего не сказал. Потом вдруг слегка усмехнулся, словно внезапно вспомнил о чем-то.
– А на доктора пришлось наложить взыскание, – проговорил он.
– Вот как! – осторожно сказал Лунин.
Теперь уже нельзя было сомневаться, что Уваров про вчерашнее знает всё. "Для Серова это плохо", – с беспокойством подумал Лунин. Не решаясь спросить о Серове, он ждал, не скажет ли Уваров чего-нибудь сам. Но Уваров имени Серова не произнес.
Он вдруг круто к нему повернулся и спросил:
– А вы эту Ледовую дорогу, когда над ней летели, хорошо разглядели?
– Совсем не разглядел, – ответил Лунин. – Поземка мела, да и трасса наша не совпадала. Мы дорогу только раза два пересекли.
– Вот я тоже летел сегодня утром и ничего не видел. Туман. А нужно бы повидать, раз мы над ней драться будем.
– Нужно, – согласился Лунин.
– Поездить по ней нужно, со льда на нее посмотреть, – сказал Уваров. Поезжайте по Ледовой дороге.
Лунин от неожиданности не сразу понял.
– Я? – спросил он.
– Вы, раз у вас сейчас свободное время есть. Через озеро и назад.
– Слушаю, – сказал Лунин.
Подумав, он спросил:
– А в Ленинград заехать можно?
– У вас кто-нибудь есть в Ленинграде?
– Нет, никого… – ответил Лунин. – Да, есть…
– Что ж, заезжайте. Возьмите в продчасти, что вам по норме положено, сухим пайком вперед. А на кого вы эскадрилью оставите?
– На Серова.
– На Серова? – переспросил Уваров и задумался.
"Ох, после вчерашнего не разрешит на Серова оставить", – подумал Лунин.
– Ну что ж, оставляйте на Серова, – сказал Уваров. – Он почувствует ответственность, это ему полезно будет. Вы, кажется, здесь живете…
Лунин обернулся и увидел, что стоит у раздвоенной березы. Уваров довел его до самого дома.
– До свидания, – сказал Уваров и ушел.
Штабом полка называли избу, в которой жили Проскуряков, Ермаков и начальник штаба Шахбазьян, а командным пунктом полка – землянку, в которой днем и ночью находился оперативный дежурный старший лейтенант Тарараксин. Как известно, должности оперативного дежурного не существует, дежурство это несет группа лиц из командного состава полка, поочередно сменяя друг друга. Но старший лейтенант Тарараксин был прирожденный оперативный дежурный, настолько лучше, чем все остальные, исполнявший свои обязанности, что с первого дня он дежурил постоянно, и его не сменяли, а только "подменяли" на. несколько часов в сутки, пока он спал или ел.