– Когда потом? Когда все умрут? – спросил Лунин, чувствуя, что начинает горячиться.
Ховрин холодно посмотрел на него и промолчал.
– Нет, я просто хочу понять смысл, – сказал Лунин, жалея о своей горячности и сдерживая себя. – Во всем должен быть смысл. Вы понимаете, почему пока нельзя?
– Кажется, догадываюсь, – сказал Ховрин, подумав. – Потому что пока еще дорога к этому не подготовлена. Дорогу только что проложили, ею прежде всего воспользовались, чтобы подбросить в город хоть немного продовольствия, чтобы подвезти вооружение, чтобы сменить некоторые воинские части. А что было бы, если бы теперь, в январские морозы, на дорогу хлынули толпы женщин и детей, еле живых от голода? Они просто все умерли бы, до одного человека, только и всего. Разве не так?
– Так, – согласился Лунин, отчетливо вообразив себе всё, о чем говорил ему Ховрин. – Но почему же потом будет можно?
– Не думайте, что я знаю что-нибудь, это просто предположение, не больше, – сказал Ховрин. – Люди, не нужные для обороны города, должны быть отсюда вывезены. Они здесь только бесполезно гибнут, съедая то немногое, что удается завезти в город. Вывозить из города людей так же важно, как завозить в город продовольствие. Это, в сущности, одно и то же, и дорога через озеро предназначена, конечно, и для того и для другого.
Но, чтобы вывозить больных и слабых людей, нужно создать в пути питательные пункты на сотни тысяч человек, нужны помещения, в которых могли бы обогреться все эти толпы, нужны машины с крытыми кузовами, нужны хорошие подъездные пути между озером и железной дорогой. Да и мало ли что еще нужно, чтобы вывезти людей живыми, а не завалить дорогу трупами. Нужен, например, план эвакуации, нужна строжайшая очередность, потому что необходимо вывезти сотни и сотни тысяч, а пропускная способность дороги мала…
– А скоро ли начнется этот организованный вывоз людей? – спросил Лунин.
– Я уверен, что делается всё, чтобы он начался как можно скорее, – сказал Ховрин.
И, помолчав, прибавил:
– Тут дело не только в сроке. Тут дело еще и в том, как будут вести себя немцы, когда начнется массовая эвакуация. Очень может статься, что бой за дорогу весь еще впереди.
– Вы тоже так думаете?.- спросил Лунин, вспомнив свой разговор с Уваровым.
– Так мне кажется…
Они помолчали. Ховрин понимал, что Лунин еще о чем-то хочет спросить, о главном, и ждал. Лунин хмурился – начать ему было не просто.
– Вы видите, что творится в городе? – спросил он угрюмо.
– Вижу.
– Ну и что же, по-вашему, делать?
– Каждый должен делать то, что в его силах.
– Вот я, например, в силах вывезти отсюда женщину с двумя детьми. Должен я это сделать или нет?
Ховрин внимательно посмотрел ему в лицо:
– А вы действительно можете их вывезти?
– Конечно, могу, если разрешат! – сказал Лунин пылко. – Ведь я сам еду. Я знаю, что некоторым разрешают. Когда я ехал сюда, я встретил одного капитана с Волховского фронта. Он в Ленинград попал по командировке, точь-в-точь как я, и вывез отсюда жену. Правда, она только до озера доехала и умерла…
– Вот видите, – сказал Ховрин. – Он тоже считал, что может вывезти, и не довез. А почему вы думаете, что вы довезете? Ехать придется на грузовике, на каких-нибудь ящиках или бочках; мороз, сами знаете, какой… Они тоже, может быть, умрут в пути.
– Может быть, умрут, – сказал Лунин. – Но здесь они умрут наверняка. Нет, если бы мне только разрешили… Ведь вот разрешили же этому капитану…
– Ему, вероятно, разрешили оттого, что жена…
– Это моя жена и мои дети, – проговорил Лунин, прямо глядя Ховрину в глаза.
И вдруг вспомнил, как сам сказал Ховрину, что жены у него нет.
И хотя на лице Ховрина не отразилось ничего, Лунин безошибочно почувствовал, что Ховрин тоже это вспомнил.
Лунин солгал и знал, что ему не верят. Но ни один мускул на его лице не дрогнул, как будто он издавна привык лгать. Он только ждал, что скажет и сделает Ховрин.
– Жаль, что вы Уварову у себя в полку не сказали, – проговорил Ховрин. – Если бы вы сказали Уварову, что хотите вывезти свою семью, он бы вам помог. На прошлой неделе он помог мне вывезти семью моего печатника Цветкова. Две женщины и младенец в очень тяжелом состоянии. Пристроили их на машину, которая развозит: авиабомбы по аэродромам. Шофёр обещал их довезти, но еще нет сведений, доехали они или нет… Жаль, что вы не сказали Уварову…
– Да, жаль, – подтвердил Лунин, хотя во время своего разговора с Уваровым он еще не знал, что у него в Ленинграде есть жена и двое детей, которых нужно вывезти. – Жаль, но…