Возлюбленная уж давно неблагосклонна к Огахи,
И в этом у меня, увы, сомнений не оставил пост.
"В море сердца жемчужина есть..."
* * *
В море сердца жемчужина есть в заточении — слово.
Быть красавице-правде венцом — назначение слова.
Мне не верит любимая, выслушать даже не хочет,
А другой говорит — для нее наслаждение слово.
Я в немилости чахну — нет сахара у попугая,
И не может он вымолвить в оцепенении слово.
Чтобы в суть человека проникнуть, ты в речь его вникни:
Сокровеннейшей тайне дает объяснение слово.
Раз невежда способен во лжи уличить и пророка,
Он мое и подавно берет под сомнение слово.
Захоти уваженья при помощи слова добиться,
И поймешь: у людей вызывает презрение слово.
Не надейся, что речь твою жители мира оценят, —
Разве бык и осел понимают значение слова?
Сгахи, ты о камень сердец не разбей свои строки:
Что в короне достоинств людских драгоценнее слова?
"Не раскрывайся пред глупцом..."
* * *
Не раскрывайся пред глупцом, ему вверяя слово:
Не человек он, лишь поймет душа людская слово.
Оно алмаз в сердцах людей, и неразумной твари
Не должен ты его дарить, зря унижая слово.
Как знать скотине, что в жмыхе и сене вкус находит,
Какая это у людей вещь дорогая — слово?!
Чтобы тупица понял речь — и красноречья мало,
Напрасно кровью изойдешь, в крови купая слово.
Как невозможно звуком слов влиять на наковальню,
Так и для каменных сердец — игра пустая слово.
Не расточай своих речей скупцу и скопидому,
Со щедрым в разговор вступай, сказать желая слово.
Не трать и слов на дурака: себе цены не зная,
Не может он, конечно, знать, цена какая слову.
Не может пользы он извлечь из рассуждений умных,
И только навредит себе, перевирая слово.
Ты и завистника минуй: возможно ль человеку
Шайтана переубедить, лишь повторяя слово?
Над словом сжалься: не толкуй ты с неучем бесстыжим,
Ведь с отвращеньем от него сбежит, стеная, слово!
Что ты ни скажешь, Огахи, — невежда не услышит,
Пусть даже в ухо затрубит сильней карная[12] слово.
"О сердце, свыкайся с печалью..."
* * *
О сердце, свыкайся с печалью и с тем, что твой спутник — беда.
Ни радостей, ни удовольствий не жди, не проси никогда.
Нередко не в том направленье кружится судьбы колесо,
И прямо идущий по миру, узы, не дойдет никуда.
Безжалостным скаредам небо богатство и жадность дало,
Но сделало щедрыми нищих, чье все достоянье — нужда.
Лишь тех возвышают, чьи души подобно Сатурну темны,
А чистых и ясных, как солнце, во прах низвергает вражда.
На шумных пирах тунеядец жиреет от вин и сластей,
А труженик вечно в заботах, еда его — хлеб и вода.
Кто сам ничего не умеет — в халаты почета одет,
А мастер искусный и ветошь себе достает не всегда.
В неправде презренного мира ты сам убедился. Пойми!
Искусство твое бесполезно, и служба твоя — ерунда.
Не жадничай и не завидуй, ты нынешним людям — чужак,
Добиться от них уваженья не пробуй: не стоит труда...
"Тысяч мучений мечами мне грудь раскроил недуг..."
* * *
Тысяч мучений мечами мне грудь раскроил недуг.
Влагой кровавой глазницы мои обагрил недуг.
Неописуемой силой печали, тоски, скорбей,
Вымотал, обезоружил, лишил меня сил недуг.
То обливаюсь я потом, то вдруг меня бьет озноб,
Кости мои обнажились — меня изнурил недуг.
Чтобы убить наслажденье, он в лук превратил мой стан,
И натянул тетивою канат моих жил недуг.
Впалые щеки окрасил в соломенно-желтый цвет,
Слез моих капли разбрызгал и нос заострил недуг.
Стал я подобен пылинке, невидной для глаз людских,
Так иссушил мое тело — в ничто превратил недуг.
Месяца два, как свалился, столько перестрадал,
Словно два года болею... Совсем уморил недуг!
Все сочиненное мною успел уже шах забыть,
Я позабыт и в народе — и все натворил недуг!
Даже никто не подумал спросить обо мне хоть раз...
Малость мою, никчемность опять подтвердил недуг.
Брошенный и одинокий, забытый людьми лежу.
Хлещут кровавые слезы-им путь проторил недуг.