Нет, Огахи, так измучась, и смерть призывать не грех:
Тем, кто горит в лихорадке, страшней всех могил недуг.
"Едва с рубинами любимой вступил в соревнованье чай..."
* * *
Едва с рубинами любимой вступил в соревнованье чай,
Живой воде завидно стало, что нам вернул дыханье чай.
Он стал утехою телесной, он стал отрадою души,
Всем людям в мире услаждает и вкус и обонянье чай.
Как бы возлюбленною стал он: и нищему необходим,
И шаху гордому приятен на пышном дастархане[13] чай.
Он в самых разных странах мира и уважаем и ценим,
Привыкли иноверцы к чаю, и любят мусульмане чай.
Нам душу озаряет радость, свет загорается в глазах,
Когда в фарфоре тонкой чаши темнеет, как в тумане, чай.
Когда беседа увядает, как поздней осени цветник,
Ей возвращает блеск весенний, дарит благоуханье чай.
Вот, скажем, человеку трудно суть некой мысли воспринять:
Пусть только пиалу пригубит — и прояснит сознанье чай!
Для плоти немощной — лекарство, для духа слабого — бальзам,
Не потому ли столь прославлен напиток, чье названье — чай?!
Нет, врач, ты нам теперь не нужен, и перестань лечить больных:
Целебней всех твоих настоек, незаменим в страданье чай
За золотник его не жалко и сто дирхемов заплатить,
Раз на обширном рынке мира завоевал признанье чай.
Довольно, Огахи! Излишни все восхваления твои:
Ведь, словно хан мудрейший, множит пиров очарованье чай!
"Принарядила хмурый мир, звенит, поет весна..."
* * *
Принарядила хмурый мир, звенит, поет весна,
Преобразила лик земли и неба свод весна.
То не живая ли вода все залила кругом,
Так смело обновила степь разливом вод весна?!
Был бездыханным базилик-в него вдохнула жизнь
И сбросила с него зимы мертвящий гнет весна.
Голубку робкую весна влюбила в соловья,
Раскрыла тысячи цветов и гнезда вьет весна.
Деревьев, шествующих вдаль, верхушки раскачав,
Как будто кланяется нам и в степь зовет весна.
Тюльпанам-кравчим кто вручил так много чащ цветных?
А это кубками спешит снабдить народ весна!
Возлюбленная, соверши и ты прогулку в степь,
Веселья воздухом дыши-печаль убьет весна,
Ты чару счастья осуши в заветном цветнике,
Освобождает, хоть на день, от всех забот весна,
Не избегай и не стыдись беседы с Огахи:
Ведь роза дружит с соловьем, когда цветет весна.!
"Чтоб милой написать, кладу перед собой листок бумаги..."
* * *
Чтоб милой написать, кладу перед собой листок бумаги.
От слез совсем намок и стал совсем сырой листок бумаги.
О если б для письма листы семи небес бумагой стали!
Ведь этих жарких слов не выдержит простой листок бумаги.
С души покров сорву, свою мольбу на нем я начертаю:
Достоин милых рук не всякий, не любой листок бумаги.
На свете у меня нет истинных друзей. Пусть голубь верный
Доставит под крылом письмо с моей мольбой — листок бумаги.
Но если и дойдет послание мое к серебролицой,
То примет ли она неведомо какой листок бумаги?
А если и возьмет, раскроет ли его, явив мне милость,
Заглянет ли в моей исписанный рукой листок бумаги?
Прочтет ли до конца? Сумеет ли понять? В ответ пошлет ли
Носящий на себе печать любви былой листок бумаги?
А вдруг пошлет? Тогда я шахом воцарюсь в стране влюбленных,
И увенчает мне чело тот дорогой листок бумаги.
Будь счастлив, Огахи, что у тебя теперь одно занятье:
Жемчужинами строк унизывать пустой листок бумаги.
"О красавица, не время ль в степь весеннюю пойти..."
* * *
О красавица, не время ль в степь весеннюю пойти?
Ты цветами полевыми полюбуйся по пути.
Ничего, что потускнели у затворницы глаза —
Это зеркало прогулка отшлифует, не грусти.
Ты проходишь — и тюльпаны распускаются быстрей,
В райский сад — яви нам чудо!-даль степную преврати.
Соловей теряет голос, если рядом нет тебя, —
Покажись ему, чтоб мог он петь в блаженном забытьи.
Видишь, как мечом разлуки изувечен весь цветник?
Ты пролей бальзам свиданья, чтоб тела цветов спасти.