Первоначальная редакция «Ябеды» была закончена в 1792 г. Она имеет целый ряд существенных отличий. Язык ее содержит в себе значительное число украинизмов. В тексте этой редакции несколько раз упоминается Екатерина II. Для этого текста было заготовлено следующее посвящение императрице:
После смерти Екатерины II все стихи о ней были исключены из комедии. Отчасти потому, что Павел I не терпел упоминания имени своей матери, а главное потому, что Капнист, как и многие другие его современники, возлагал на Павла большие надежды в деле искоренения в стране социального зла. Дальнейшие переделки пьесы обусловлены были как стремлением к художественному усовершенствованию ее текста, так и изменением общественно-политической ситуации в стране. В частности, в новом посвящении пьесы Капнист открыто выразил основной политический лозунг тогдашней прогрессивной русской интеллигенции о равенстве всех сословий перед законом (см. ст. 1–5 этого посвящения). И в песне Софьи (заменившей гимн Екатерине) поэт выразил свое гражданское кредо, заявив, что, пока существуют в стране цепи рабства, свободолюбивые люди не могут быть спокойны:
Поставив перед собой задачу обличения «мздоимства, ябеды», Капнист в дальнейшей работе над пьесой значительно расширил круг ее проблематики, обратившись и к тому, о чем он уже писал в ранних своих произведениях, в частности в «Оде на рабство» и «Оде на истребление в России звания раба». Совсем исключена была из пьесы заключительная сцена масок. Капнист, по-видимому, заметил, что такой конец противоречит духу комедии. В «Ябеде» достаточно ярко показано, как судейские чиновники могли обходить всякие законы. Щит императрицы им не был помехой. Когда наивный Прямиков сказал повытчику Доброву: «Закон подпора мне и щит», то последний сокрушенно ему ответил: «Ах, добрый господин! Ей-ей, законы святы, Но исполнители — лихие супостаты». Наблюдения над творческой историей комедии свидетельствуют о том, что поэт, внося в текст ее многочисленные изменения, шел в направлении реалистического искусства.
В 1793–1794 гг. Капнист и его друзья усиленно хлопотали об издании комедии «Ябеда» отдельной книгой. Переговоры о напечатании комедии велись с известным тогда типографом И. Шнором, у которого А. Н. Радищев купил шрифты и печатный станок для своей типографии. Однако цензура, напуганная французской и польской революциями, не разрешила напечатать комедию. О препятствиях, не позволивших тогда издать «Ябеду», рассказал брат жены Капниста — Г. А. Дьяков. В письме к Капнисту в Обуховку от 13 мая 1794 г. он писал «Федор (Петрович Львов, писатель, друг Капниста) остался в Петербурге для отпечатания твоей комедии с Шнором, который весьма корячится. Не знаю, как он кончит, потому что разрешение твое о виньетах получил я только при отъезде своем. Комедию никак высвободить Гаврила Романович (Державин) не мог, а мне и поготово... Теперь же в Польше началась комедь, так о нашей не хотят и слышать» (БУАН). Сохранились экземпляры пьесы, на титуле которых обозначен 1798 г., но техника набора которых отличается от первого издания. Высказалось предположение о том, что комедия была издана в 1798 г. дважды. По мнению А. И. Мацая, «Ябеда» была напечатана второй раз в названном году нелегально (А. И. Мацай, Подпольное издание комедии В. В. Капниста «Ябеда». — «Филологический сборник Киевского государственного университета им. Т. Г. Шевченко», т. 12, № 5, 1953, с. 127–136). В. Н. Всеволодский-Гернгросс предполагает, что в 1798 г. комедия «Ябеда» выдержала два издания, но оба они были легальными. Первое из них было, по его мнению, сокращенным (В. Н. Всеволодский-Гернгросс, Первые издания комедии В. В. Капниста «Ябеда» (1798). — «Ежегодник Института истории искусства», изд. АН СССР, М., 1955, с. 425). Поскольку текст комедии в обоих вариантах издания совпадает, то можно предположить, что это были два «завода» одного и того же издания. В типографской практике XVIII в. существовал обычай печатать тираж книги в два приема, или в два «завода». Опечатки и технические погрешности, оказавшиеся в первом «заводе», обычно исправлялись при печатании второго «завода». Спустя несколько лет Капнист, по-видимому, хотел вновь издать «Ябеду». Об этом свидетельствует следующее его предисловие: «Вновь вынося мою комедию «Ябеда» на суд читателей, я почитаю своим долгом ответить на один из упреков, обращенных ко мне весьма достойными лицами и просвещенными любителями русской литературы. Они полагали, что в последнем действии моей комедии, изображая на сцене, хотя и в частном доме, заседание Гражданской палаты, я тем самым лишил уважения судебную власть, которая должна быть уважаема всеми. Послушавшись этой критики, я теперь изобразил членов Гражданской палаты, собравшихся самовольно в доме председателя и решающих там гражданский процесс в порядке незаконной процедуры. Если бы это даже никогда не могло случиться, надо было бы все же, мне кажется, простить автору, который хотел изобразить бесчестные действия некоторых судей, допуская даже возможность поведения, столь достойного порицания, для того, чтобы возбудить у зрителей еще больше отвращения к ябеде. Кроме того, я почитаю необходимым заметить для полноты своего оправдания, что в своей комедии я вывел членов старой Гражданской палаты, состав и полномочия которой ввиду различных недостатков были изменены уже давно верховной властью. Гражданские палаты состояли из председателя, двух советников и равного числа заседателей. Все эти лица назначались правительством и имели право приводить в исполнение свои постановления. Позже эти суды были преобразованы в судебные и исполнительные палаты, в которых лишь председатель и два советника назначаются правительством, и было позволено дворянству и купечеству ввести туда двух выбранных ими депутатов. Таким образом, пожалование сословиям подсудных лиц права назначать из своей среды судей, достойных их доверия, придало равновесие, необходимое для хорошего управления судопроизводством. Кроме того, с целью лучше обеспечить собственность и права каждого, этому суду не предоставили привилегии приводить в исполнение свои приговоры. Таким образом, для каждого открыта возможность добиться справедливости путем обращения в Правительствующий сенат, не будучи заранее лишенным своего имущества. Я надеюсь, что беспристрастные читатели, учтя объяснения, которые я только что привел, теперь уже не осудят меня за то, что я выставил на общественное осмеяние преступные действия членов суда, более несуществующего, и что они поддержат своим собственным негодованием против ябеды мою попытку изобразить ее отвратительное обличье. Я заканчиваю уверением, что, отлично зная весь труд все беспокойство и великие жертвы, совершенно неотделимые от добросовестного исполнения обязанностей хорошего судьи, я больше чем кто бы то ни был чувствую уважение, должное в отношении столь достойного слуги государя и отечества. Автор».