Как справедливо заметил Д. Д. Благой, Капнист сумел даже классицистическое требование трех единств применить «для придания пьесе большей сатирической остроты. Особенно удачно использовал Капнист требование единства места».[1] В самом деле, то, что в доме председателя Гражданской палаты происходят пьяные оргии, картежная игра и судебные «таинства», усиливает обличительное звучание сатирической пьесы Капниста.
Смелость и оригинальность «Ябеды» заключались прежде всего в изображении злоупотреблений судебного аппарата как типических явлений российской действительности. И эта типичность производила страшное впечатление.
Уже в «Сатире первой» Капнистом был намечен принцип изображения алогизма действительности, чудовищной фантасмагории жизни, где все совершается «наоборот», вопреки логике, истине, правде, здравому смыслу. В «Ябеде» черное предстает как белое, преступления оправдываются, а истина, которую защищает Прямиков, благодаря судейским ухищрениям его врагов выглядит как ложь. Алогичность, противоестественность происходящего становится и художественным приемом изображения действительности. Главный враг Прямикова «ябедник» Праволов превосходно владеет ремеслом «неправду мрачную так чистить, как стекло», и умеет повернуть дело таким образом, что оно, по словам Доброва, «как солнце ясно будь, то будет аки мрак». Праволову помогают в этом все подкупленные им судейские.
Надо сказать, что дикая несообразность происходящего — бессмыслица лишь с точки зрения положительных героев комедии и, конечно, самого автора. Для отрицательных же персонажей ход событий имеет свою железную логику.
Кто является страдающим лицом в комедии? Не только честный воин Прямиков, у которого грабитель и чуть ли не убийца Праволов отнимает имение, но и многие другие честные, живущие в бедности люди, о чем говорят, согласно традициям классицистической поэтики, уже их фамилии — Простин, корнет Скудов, Бедняковы. Против Бедняковых возбуждено дело полковницей Чужхватовой, а исход его заранее предрешен тем, что она приходится внучатной сестрой самому наместнику.
С точки зрения Кривосудова, абсолютно правильно то, что дела честных людей либо тех, кому не по средствам дать крупную взятку, лежат без движения или же решаются не в их пользу. Всегда «виноваты Бедняковы», как говорит Добров.
От классицистических образцов комедии подобного типа (мольеровских «Мизантропа», «Тартюфа» или княжнинского «Хвастуна») пьеса Капниста существенно отличается еще и тем, что в ней нет центрального героя, главного отрицательного персонажа. Он заменен коллективным образом «ябеды», рисующим продажность государственного аппарата самодержавной России. Не менее важное значение имеет и то, что «ябеда» как мрачная, черная сила фактически противостоит всем обездоленным, а стало быть, и крестьянам. Последние явно подразумеваются Капнистом. Они-то, конечно, в первую очередь и ходят «под окнами» у Кривосудовых. Их-то и имеет в виду служанка Анна. Эта обладательница здравого народного смысла, с сарказмом говоря о «прелестях» будущей жизни Софьи с грабителем Праволовым, если та выйдет за него замуж, иронизирует по поводу того, как потечет Софье в руки богатство и
Капнист дает понять, что действие его комедии происходит именно в стране, где властвует произвол не только «ябедников» — судейских, но и крепостников, пользующихся для своих выгод «ябедой».
Вот, например, суть одного из дел, о котором докладывает Добров:
Эти строки могут быть прокомментированы фактами самой жизни. При закрепощении украинцев в 1783 году крепостными становились и родственники помещика, на земле которого они жили: «вносились в перепись… дяди к племянникам, зятья к родным жены».[1]
Резким обличением крепостников является и образ того же Праволова — помещика, да к тому же и крупного.
В любопытном архивном документе «Письмо неизвестного», обращенном к Екатерине II, выразительно говорится о нужде крестьян как результате лихоимства судейских чиновников. «Неизвестный» резко критикует изданное царицей «Учреждение для управления губерний» (1775), следствием которого было увеличение присутственных мест, что привело лишь к усилению «мздоимства». «…Многие без стыда и совести обирают поселян, — пишет автор о судейских чиновниках, — …бедные мечутся, не знают, где просить, исправник грозит, а не задаря всех судов, ничего не получишь, нельзя всего описать злоупотребления». И автор письма просит Екатерину II «уменьшить присутственные места и убавить судей», чтобы меньше было «волков во одеждах овчих…».[2] Точнее и выразительнее трудно сказать!
1
Алексей Капнист, Записка естественного и гражданского быта русского народа (гл. «О введении крепостного состояния в Малороссии»). — ПД, ф. «Русской старины».
2
«Письмо неизвестного к императрице Екатерине II о мерах к водворению правосудия в России»