Поставив перед собой задачу не только сообщить биографические факты о писателях, но и оценить их творчество, Новиков понимал, какие трудности вставали перед ним — впервые один человек судил всех писателей и высказывал о каждом свое суждение. При этом нельзя забывать и о том, что в то время высказывать суждения частному человеку о писателях, большая часть которых принадлежала или к титулованному дворянству и крупному чиновничеству, или состояла под высочайшим покровительством, было актом гражданским, и к тому же делом крайне опасным. И действительно, нам известно, что после выхода «Словаря» на Новикова жестоко обрушились не только недовольные писатели (Федор Козельский, Шлецер и др.). Придворный поэт Петров, резко осужденный Новиковым, пожаловался на него прямо Екатерине.
Генеральной идеей «Словаря» было убеждение о внесословной ценности человека, что делало его явлением антифеодальной идеологии. В ту пору командное положение во всех областях культурной жизни занимало дворянство. Привилегированное положение дворянства его идеологи настойчиво объясняли «благородным происхождением» своего сословия.
Более трехсот писателей называет Новиков в своей книге. В большинстве случаев он указывает социальное и служебное положение каждого из них. Но нигде не говорится о «благородном» происхождении писателей, об их дворянских заслугах и качествах, ни в одном случае творческие заслуги не объясняются «благородством» происхождения. Неизменно проводится Новиковым единый идейный принцип оценки — не по происхождению, а по делам, не по «породе», а по произведению. Больше того, Новиков сознательно «породе» противопоставляет личные качества. Так, например, характеризуя замечательного русского деятеля Степана Крашенинникова — ученого, писателя, профессора Академии,— он так сформулировал этот свой принцип: «Он был из числа тех, кои не знатностию породы, не благодеянием счастия возвышаются; но сами собою, своими качествами, своими трудами и заслугами прославляют свою породу и вечного воспоминания делают себя достойными».[1]
Оттого в «Словаре» на равных основаниях рядом с титулованными авторами стоят выходцы из «подлого» сословия, из крестьян, мещан, купцов. Нельзя не заметить сознательного намерения автора в тех случаях, когда говорится о писателях-разночинцах, выходцах из «среднего рода людей», а тем более из крестьян, особенно подчеркнуть их успехи, их заслуги, их вклад в русскую культуру. С таким пристрастием и любовью говорится о Ломоносове — сыне «промышленника рыбных ловлей», «муже великого разума, высокого духа и глубокого учения», о механике Кулибине — нижегородском купце, писателе Эмине — сыне «небогатых родителей», профессорах Поповском, Барсове, Крашенинникове, актере Федоре Волкове — сыне костромского купца, Десницком — «магистре свободных наук, юриспруденции докторе, римских и российских прав публичном экстраординарном профессоре», и т. д.
Вопрос о положительной программе Новикова-критика нельзя рассматривать в отрыве от его практической писательской деятельности в «Трутне», «Пустомеле» и «Живописце». Именно эта личная писательская позиция определила характер его критических оценок и позволила ему разобраться в современном состоянии литературы, разделить писателей-современников на два лагеря. Высоко оценивая роль Сумарокова, Новиков отдавал должное его историческим заслугам перед русской литературой, прежде всего за разработку сатирико-политических жанров. Вместе с тем отношение к Сумарокову у Новикова почти историческое: для Новикова это писатель, уже все свершивший, писатель, принадлежащий к прошлой эпохе.