1820 год — важная веха в истории русской общественной мысли и рубеж в развитии декабризма. К этому году относится ряд значительных событий международной и внутренней жизни. В январе началась революция в Испании, под предводительством Рафаэля дель Риэго. Революционные выступления происходили в Неаполе, Португалии, Сицилии. В России — рост крестьянских волнений и восстание Семеновского полка, высылка Пушкина из Петербурга. Все это влияло на умонастроение передовых людей эпохи и членов тайных обществ. В 1820 году на совещании Коренной управы Союза благоденствия большинство присутствующих высказалось за республику как лучшую форму правления в России. В результате этого совещания произошел раскол среди членов Союза благоденствия. Он, вскоре распался, но вместо него были организованы Южное (1821) и Северное (1822) тайные общества. [1] 1820 год в истории декабризма интересен и тем, что в декабристскую литературу пришел крупнейший ее поэт — Рылеев.
Осенью 1820 года в 10-й книжке «Невского зрителя» была напечатана знаменитая сатира «К временщику», которая принесла Рылееву не только известность, но и славу. Если печатавшиеся одновременно с ней элегии и дружеские послания поэт подписывал инициалами или печатал анонимно, то в сатире появилась полная подпись поэта. Это был мужественный вызов, подчеркнутая готовность ответить за свое печатное выступление. Н. А. Бестужев говорит в своих воспоминаниях: «Это был первый удар, нанесенный Рылеевым самовластью». [2] Традиционное в литературном плане (кстати, во многом стилистически близкое сатире Милонова «К Рубеллию»), стихотворение Рылеева поразило всех своей гражданской смелостью и обличительным пафосом. В письме к М. Г. Бедраге от 23 ноября 1820 года автор сатиры сообщал, что «многие удивляются, как пропустили ее...» [3] Между тем именно это письмо, содержащее к тому же ироническую характеристику членов царской фамилии, было перлюстрировано на главном почтамте. Очевидно, Рылеев вызвал подозрение властей как человек недовольный и неблагонадежный.
Отношение его к окружающей действительности делается все более критическим. Приглашая своего острогожского приятеля, артиллерийского капитана А. И. Косовского, перебраться в Петербург, Рылеев «не переставал, — как об этом рассказывает в своих воспоминаниях Косовский, — твердить и убеждать, что пора нам поверить себя, взглянуть попристальней на все окружающее нас, ибо кроме зла, несправедливостей и неслыханного лихоимства ничего у нас нет, а потому необходимо думать, дорожить каждым днем и трудиться для будущего счастья России». [1]
И Рылеев пытался трудиться на гражданском поприще, В январе 1821 года он был избран заседателем в С.-Петербургскую палату уголовного суда и оставался в этой должности до весны 1824 года. О честности и гражданской смелости Рылеева, о сочувствии его представителям простого народа сохранились выразительные воспоминания. [2]
Ведя упорную борьбу со всякими нарушениями и злоупотреблениями в суде, Рылеев понимал, что весь государственный аппарат продажен, что все чиновники живут за счет взяток и притеснений. Летом 1821 года, снова посетив Острогожский уезд, он уже не идиллически, а саркастически описывает провинциальную обстановку. «Холод обдает меня, — пишет он Булгарину, — когда я вспомню, что кроме множества разных забот меня ожидают в Петербурге мучительные крючкотворства неугомонного и ненасытного рода приказных... Ты, любезный друг, на себе испытал бессовестную алчность их в Петербурге; но в столицах приказные некоторым образом еще сносны... Если бы ты видел их в русских провинциях — это настоящие кровопийцы, и я уверен, что ни хищные татарские орды во время своих нашествий, ни твои давно просвещенные соотечественники в страшную годину междуцарствия не принесли России столько зла, как сие лютое отродие... В столицах берут только с того, кто имеет дело, здесь со всех... предводители, судьи, заседатели, секретари и даже копиисты имеют постоянные доходы от своего грабежа...» [3]
К началу 20-х годов Рылеев, еще не будучи членом тайного общества, вполне уже был готов к вступлению в него. Его участие в 1820—1821 годах в масонской ложе «Пламенеющая звезда», а также активное сотрудничество в Вольном обществе любителей российской словесности, куда он был принят в апреле 1821 года по рекомендации Дельвига, еще более сблизило Рылеева со многими представителями оппозиционно настроенной интеллигенции.
Таким образом, мы можем утверждать, Что из трех факторов, названных самим Рылеевым на следствии по делу декабристов, повлиявших на. развитие его свободомыслия — заграничные походы, «чтение разных современных публицистов, каковы Биньон, Бенжамен Констан и другие», «беседы с людьми одинакового образа мыслей» [1], — именно третий, то есть общение с вольнолюбиво настроенными людьми, сыграл едва ли не решающую роль.
И если в первые годы пребывания в Петербурге Рылеев еще не нашел себя как поэт, то он вступил на тот путь, по которому пришел к главному делу своей жизни.
Эволюция Рылеева показательна и типична для многих его современников: Пушкина, Кюхельбекера, В. Ф. Раевского и других поэтов эпохи, представителей гражданской поэзии. Полудетские патриотические стихи о 1812 годе, связанные с традициями XVIII века, затем, ученичество у Батюшкова или Жуковского, подражательная поэзия юношеских лет и, наконец, обращение к окружающей действительности, критика ее в гражданских вольнолюбивых стихах.
Причем две линии, две школы (рационалистический XVIII век с его нормативностью и высоким пафосом и романтическая поэзия «новой школы» с ее индивидуализмом, вниманием к миру чувств и плавностью стиха) сосуществуют в творчестве молодых поэтов. То одна, то другая берет верх (патриотические и гражданские темы влекли за собой одический настрой, а интимные — элегическое оформление), но обе, они традиционны, литературны и до определенного момента одна другой не мешают.
В 1810-е годы в литературном сознании еще преобладали рационалистические представления, согласно которым в поэзии существуют разные темы, требующие и разного стилистического воплощения; сохранилось метафизическое деление тем и стилей на высокие и низкие, общественно значимые и личные. Обращаясь к высокой теме, поэт использовал соответствующие стилистические средства (высокий жанр, «высокий штиль» со славянизмами, инверсиями, риторическими фигурами); создавая же любовную элегию или дружеское послание, заботился о плавности стиха, использовал соответственную лексику, набор определенных образов, даже традиционные рифмы. Все это мы видим в творчестве Ф. Н. Глинки, Вяземского, молодого Пушкина. То же самое и в поэзии начинающего Рылеева. Свою сатиру «К временщику» он пишет александрийским стихом с выдержанными цезурами и парной рифмовкой, обильно используя обращения, вопросы, восклицания, высокую и архаичную лексику. Здесь уже Рылеев употребляет слова-символы, слова-сигналы — характернейший прием гражданской вольнолюбивой поэзии. Слова «тиран», «отечество», «сограждане», а также античные имена Брута или Катона, окруженные определенными ассоциациями, очень многое говорили читателю.
Мощный накал негодования, угрожающий тон сатиры выделяет это стихотворение Рылеева из ряда других гражданских произведений эпохи. Вместе с тем сатира «К временщику», как и другие произведения ранней декабристской поэзии («Рассказ Цинны» П. А. Катенина или «Опыты трагических явлений» Ф. Н. Глинки), была вполне традиционной в своем поэтическом оформлении.
Одновременно с гражданской сатирой Рылеев пишет и печатает любовные стихи. Тут почти все литературно и условно. Все эти Лиды, Делии и Дориды, эти «подражания Тибуллу» и «подражания древним», эта «хижина», в которой герой «вкушал» «сладострастие и негу», — все это говорит о подражании Батюшкову, об использовании готовых приемов и образов, ставших штампами.
1
В исторической литературе высказывалось мнение, что Северное общество было основано почти одновременно с Южным — в 1821 г. См.: М. В. Нечкина, Движение декабристов, т. 1, М., 1955, с. 340.
2
Например, рассказ Н. Бестужева о мещанине, который был рад, что его отдадут под суд Рылеева («Воспоминания Бестужевых», с. 13). О защите Рылеевым крепостных крестьян гр. Разумовского см.: И. И. Игнатович, Рылеев в «деле» о волнении крепостных крестьян графа Разумовского. — «Литературное наследство», No 59, с. 289—299; а также: А. Г. Цейтлин, Творчество Рылеева, М., 1955, с. 58—61.}
1
Следственное дело Рылеева. — «Восстание декабристов. Материалы», т. 1, М.—Л., 1925, с. 156. В дальнейшем ссылки на это издание даются сокращенно: «Восстание декабристов», т. 1.