Н. А. Бестужев писал в своих воспоминаниях, что «новые сочинения, начатые Рылеевым, носили на себе печать зрелейшего таланта. Можно было надеяться, что опытность на литературном поприще, очищенные понятия и большая разборчивость подарили бы нас произведениями совершеннейшими. Жалею, что слабая моя память не может представить ясного тому доказательства из начатков о «Мазепе» и «Хмельницком». Из первого некоторые отрывки напечатаны, другой еще был, так сказать, в пеленках, но уже рождение его обещало впереди возмужалость таланта». [1]
С особой силой развернулось дарование Рылеева-лирика в его стихотворениях 1824—1825 годов. Вступление в Северное общество и активная деятельность в нем наполнили жизнь поэта новым содержанием, высоким смыслом. Все это отразилось в лирике Рылеева, сказалось на образе его лирического героя. Положительный герой в стихах Рылеева начала 20-х годов был обобщенной и абстрактной фигурой («Иль Кассий, или Брут, иль враг царей Катон!»). Даже нося конкретные имена современников поэта (А. П. Ермолов, Н. С. Мордвинов), герой этот все-таки оставался абстрактным образом («надежда сограждан», «любимец славы», «витязь юный» — сказано о Ермолове, которому в это время было уже, кстати, сорок четыре года). В «Послании к Н. И. Гнедичу» нарисован обобщенный образ высокого поэта, в оде «Гражданское мужество» — самоотверженного гражданина. Герои эти не имеют индивидуальных черт, их благородные качества вечны во все времена:
Положительный герой гражданской лирики поначалу, изображался обособленно от лирического образа поэта, который в элегиях и дружеских посланиях выглядел достаточно условным (и любовная лирика молодого Рылеева, и стихотворение «Пустыня» — во многом подражания Батюшкову и вариации его тем любви, дружбы и свободной жизни в тихом уголке), В дальнейшем лирический образ автора усложняется, а главнее, приобретает индивидуальные черты.
Темы гражданские начинают звучать как личные в творчестве ряда передовых поэтов 20-х годов. Герой «Уныния» Вяземского или «Деревни» Пушкина лично глубоко страдает от всех несправедливостей политического строя, он скорбит за угнетенный народ, хотя мог бы и наслаждаться жизнью. Каждый из значительных русских поэтов вносит свои индивидуальные черты в создание образа лирического героя — передового человека эпохи 20-х годов. И мы не спутаем страстно-взволнованного героя Пушкина со скептиком Баратынского, сурового заговорщика-революционера В. Ф. Раевского с вечно мятущимся скитальцем Кюхельбекера. [1]
Среди поэтов, создавших лирический образ борца и вольнолюбца, первое место принадлежит Рылееву. Отражая в стихах свой богатый внутренний мир, свои страдания и сомнения, он создал индивидуализированный, правдивый и конкретный образ революционера-декабриста.
В «Стансах», написанных в 1824 году и посвященных А. Бестужеву, Рылеев развивает как будто бы уже традиционную тему О несбывшихся грезах юности, разочаровании и жизненной усталости. «Опыт грозный» разогнал все юношеские иллюзии, и «мир печальный» предстал поэту как угрюмая могила. Люди, которые, казалось бы, разделяют воззрения героя, на самом деле далеки от него. Не вошедшая в печатный текст строфа «Стансов» объясняет подлинные причины грусти и тоски поэта:
«Они» — это современники Рылеева, способные поговорить об «общем благе», но совершенно не способные чем бы то ни было пожертвовать ради этого блага. Равнодушие, холодность, эгоизм людей становятся трагической темой лирики Рылеева.
Особой силы достигает эта тема в лучшем лирическом произведении Рылеева — стихотворении «Я ль буду в роковое время...». Впервые оно было опубликовано в 8356 году в герценовской «Полярной звезде» под названием «Гражданин», и хотя название это вряд ли принадлежит Рылееву, оно закрепилось за стихотворением.
«Я ль буду в роковое время...» написано Рылеевым, по всей видимости, в 1824 году, хотя свидетельства современников указывали и другое время его создания — декабрь 1825 года. Во всяком случае, это произведение зрелого поэта, в котором оригинальность и самобытность стиля Рылеева проявились с наибольшей полнотой.
Вступив на путь политической поэзии уже с 1820 года, в последние годы перед восстанием декабристов Рылеев, отразил в своих произведениях революционные и республиканские взгляды. В полной мере это относится к «Гражданину» — стихотворению заведомо нелегальному, написанному с агитационными целями.
Усвоив просветительский взгляд на поэзию, закрепленный в теоретических положениях устава Союза благоденствия, Рылеев писал в 1825 году в статье «Несколько мыслей о поэзии»: «Употребим все усилия осуществить в своих писаниях идеалы высоких чувств, мыслей и вечных истин, всегда близких человеку и всегда не довольно ему известных». [1] Те же мысли демонстративно подчеркнуты и в посвящении «Войнаровского» А. Бестужеву, которого поэт просит принять «плоды трудов»:
Противопоставление «чувств» и «мыслей» «искусству» хотя и идет вразрез с характерным для 20-х годов углубленным вниманием к изобразительным возможностям поэтического языка, к отработке стиля и стиховой техники, не означает, что проблемы формы не занимали или мало занимали Рылеева. Наряду с другими поэтами эпохи он создал стиль новой гражданской поэзии, освободившийся «от архаичной поэтики гражданской поэзии XVIII века и преодолевший ограниченность поэтического стиля «карамзинистов», стиля, связанного с разработкой «интимных» тем. И стихотворение «Гражданин» — наиболее яркое проявление нового стиля. Все черты высокого героя гражданских стихов и лирического героя многих произведений Рылеева приходят здесь в слияние, создают образ целостный и новый в русской поэзии. «Гражданин» — вершинное в этом отношении произведение, принципиальная удача поэта и в плане идеологическом, и в плане литературном.
Образ автора в стихотворении — это образ гражданина в декабристском понимании этого слова. [1] Он воплощает в себе все высокие добродетели: любовь к отчизне, смелость, целеустремленность, готовность жертвовать собой.
Это и принципиально новый литературный образ. Прежде всего он глубоко лиричен, дан «изнутри». Во-вторых, его чувства, его поведение, как они описаны в стихотворении, вступают в резкое столкновение с чувствами и поведением большинства. Как видно из стихотворения, положение рылеевского героя, сходное с одиноким положением Чацкого, во многом обусловлено действительным одиночеством революционера-патриота в тогдашнем обществе. Примечательно, что добродетели Гражданина уже не соответствовали той литературной традиции, которой руководствовался еще недавно поэт, создавая образы положительных героев-современников («Послание к Гнедичу», «Гражданское мужество» и др.).
Рылеев отходит от обычной для гражданской поэзии 1810— 1820-х годов ситуации столкновения и борьбы тиранов с героями или возвышенных поэтов с продажными льстецами («Поэты», «Ермолову» Кюхельбекера, «К временщику», «Послание Гнедичу» Рылеева и многие другие). Та коллизия, которую показал Рылеев в «Гражданине», внешне напоминает конфликт Катона со сторонниками Цезаря («Отрывки из Фарсалии» Ф. Глинки), но в действительности является новой, впервые «нащупанной» Рылеевым и введенной им в поэзию. Лирический образ стихотворения — Гражданин — не столько борется со своими врагами, сколько убеждает возможных союзников. «Изнеженное племя переродившихся славян» — это не «тираны», не «льстецы», не «рабы» и даже не «глупцы». Это юноши с «хладной душой». Холодность, равнодушие ко всему, эгоизм — главные их черты. Это та часть дворянского общества, которую наиболее активные декабристы упорно, но тщетно Стремились привлечь на свою сторону. Сочувствовали многие, но вступать в решительную борьбу отваживались одиночки. И это глубоко волновало декабристов, было постоянной темой их разговоров.
1
«Воспоминания Бестужевых», с. 27. Рылеев читал пролог к «Хмельницкому» в кругу литераторов и членов тайного общества в конце 1825 г. См. показания В. И. Штейнгеля («Литературное наследство», No 59, с. 234).
1
Об эволюции лирического героя в русской поэзии 1820-х годов см.: Л. Я. Гинзбург, О проблеме народности и личности в поэзии декабристов. — Сб. «О русском реализме XIX в. и вопросах народности в литературе», М.—Л., 1960, с. 74; см. также «Историю русской поэзии», т. 1, Л., 1968, с. 293—297.
1
О декабристской фразеологии, в частности об осмыслении слова «гражданин», см.: В. Гофман, Литературное дело Рылеева.— К. Ф. Рылеев, Полн. собр. стихотворений, «Б-ка поэта» (Б. с), Л., 1934, с. 41—43.