С разговорами да новостями время пролетело быстро. Хотя, по сути дела, о чем говорил старик? О самых повседневных заботах. Мало получает, да и эти деньги прямо плывут из рук, дороже стала жизнь. Ежедневно тарелка супа, вот тебе и вся зарплата. Да изо дня в день ждешь увольнения с работы…
И он нам рассказал о драке, примерно то же самое, что и женщина с мельницы. Только лесничего он обрисовал более ярко, потому что имел честь встречаться с ним несколько раз. По сути дела, он и не был лесничим, ведь его исключили из института за воровство. Однако в политике он хорошо разбирается, окрестные жители боятся его. Вот и сейчас его банду только допросили и отпустили, а тридцать человек рабочих — кто знает, когда они вернутся домой?
— Ну, счастливого пути, — он протянул нам руку, — я уже дома. Скоро придет эстергомский пароход, далекий путь вам предстоит, а вы, я вижу, еле ноги передвигаете.
Он застенчиво предложил нам несколько крон. Билет на пароход, мол, стоит недорого.
Мы поблагодарили старика — такая сумма у нас наберется.
Вышли на берег.
На пристани было пусто, безлюдно, парохода ожидала только одна крестьянка с дочкой. Девочке было лет пять, волосенки светлые, а личико грязное, как у трубочиста.
Мы с Белой разыграли маленькую комедию. Сначала мы подружились с маленькой девочкой. Ребенок оказался очень общительным. После этого мы разговорились с ее мамой. О погоде, о том о сем. И, когда уж показался пароход, я вдруг, якобы спохватившись, полез в карман:
— Будь ты неладен! Мы должны бежать обратно к дяде йожи, да скорей, а то еще на пароход опоздаем.
Бела разыграл искреннее удивление:
— Почему? Что случилось?
— Я оставил у него свой бумажник.
— Ну, возьмешь завтра, у меня есть деньги на билет.
— Не в деньгах дело! Все документы в нем! Что мы будем делать, если будет проверка? Не хочу я проводить ночь в эстергомской полиции.
— Да брось ты! Может, и проверять не будут, уж как-нибудь обойдешься без документов до завтрашнего дня. Ты что хочешь — пешком идти до самого вечера?
Наконец в разговор вмешалась женщина:
— Да не проверяют, голубчики мои, тут документов. Это ведь местный пароход. Вот на венском пароходе, это да. А с этим пароходом я езжу каждый день, у меня никаких бумаг нет, да их никто и не спрашивал.
Тогда все в порядке. Собственно, нам только это и нужно было выяснить.
Я купил билеты, мы сели. Прибыли мы в Эстергом на пароходе, как настоящие господа.
Было около половины седьмого, солнце стояло высоко и палило совсем как в полдень. Ноги отдохнули во время «прогулки» по Дунаю. Ну, кажется, теперь немного уже осталось. Прямо перед нами, на противоположном берегу Дуная, даже, пожалуй, ближе, за серединой реки, ну, наверное, на расстоянии брошенного камня, — свободный мир!
Радостно заблестели глаза. Я шепнул Беле: эти, которые с Пентеком, теперь все кусты пообнюхают от Соба до Балашшадьярмата.
Он тоже усмехнулся и бросил потеплевший взгляд на противоположный берег.
Приветствую тебя, дорогой, свободный мир, скоро я буду там!
Глава седьмая,
Это была моя первая и последняя поездка в Эстергом. Так складывалось, что не было в той стороне у меня больше дел, а ехать туда просто так не хотелось. За короткое время, которое мы провели в городе, трижды собиралась гроза и удары молний обрушивались совсем рядом с нами. Вот, быть может, поэтому у меня и сохранились о городе не совсем приятные воспоминания.
Хотя не город виноват в том, что так получалось, — Эстергом принял нас доброжелательно. Знойный летний день близился к вечеру, в душном, неподвижном небе парили маленькие золотистые облачка. Симпатичный городок Эстергом. И его облик был похож, пожалуй, на наше полное надежд настроение. Набросив на плечи плащ и куртку, мы весело побрели от пристани к мосту.
А тем временем мотоцикл с нашими преследователями держал путь к Собу. Сейчас они наверняка мчатся где-нибудь в районе реки Ипой, ищут нас, обшаривая каждый уголок, обнюхивая даже пустые хибарки, поднимают на ноги охрану… Мы же здесь прогуливаемся среди ничего не подозревающей публики, которая куда-то идет, спешит, занятая своими повседневными заботами.
А с того берега, купающаяся в бронзовых лучах солнца, улыбалась нам свобода.
Да, на том конце узкого железнодорожного моста, вытянувшегося над нами, там, за светофорами, до нас уже не доберется рука вацской тюрьмы.