Последним своим достижением Флинн считал операцию по переманиванию талантливого и незаменимого Джона Моридона из «Дома Коффина» в одну из компаний Глазго. Чиновники этой компании были ошарашены, но, разумеется, согласились пойти на это тем более, что необходимые деньги для перехода на работу к ним Джона были даны компании одним из ее пайщиков, который пожелал остаться неизвестным. Если бы не он, то эта маленькая компания, конечно, не смогла бы позволить себе нанять такого блестящего менеджера, каким был Джон Моридон. Что же касается самого бывшего сотрудника «Дома Коффина», то он перешел на новую работу, что называется, не задавая лишних вопросов. Ему было совершенно все равно, кто заплатит ему деньги. Впрочем, он не сомневался, что это сделают его новые работодатели.
Никто ни в Шотландии, ни в Новой Зеландии не догадывался о том, что вся эта сложная операция была затеяна ради одной-единственной цели: нанести еще один удар под дых Коффину, лишив его ценнейшего работника.
Впрочем, Флинн не был удовлетворен. Он считал, что это, — равно как и история с посылкой, адресованной Холли, — лишь начало. Так сказать, первая кровь. Он столько лет не мог ничего поделать с Коффином! Столько лет ожиданий! И вот наконец-то — теперь он получил возможность действовать.
Он пожирал глазами красивую Мериту.
«Я имею твою женщину, отец, — говорил он про себя. — Подожди! Скоро я буду иметь все, что еще принадлежит тебе».
Он знал, что ему необходимо быть крайне осторожным. Всякий знает, что раненый медведь опаснее здорового. «Дом Коффина» — слишком большое предприятие, чтобы можно было проглотить его сразу.
Если бы он действовал смелее и более открыто, то, пожалуй, добился бы цели быстрее, но это был не тот стиль мести, который в течение многих лет Флинн вынашивал в своей голове. Гораздо более приятно было раздирать отцовскую империю по маленькому кусочку, со стороны наблюдать за тем, как звереет Коффин, тщетно пытаясь сорвать маску со своего мучителя, не понимая, кто уничтожает его и за что. Медленная месть была для Флинна гораздо интереснее и приносила больше удовлетворения. Это было похоже на игру в шахматы вслепую. И только в самом конце, перед тем как нанести последний, смертельный удар, Киннегад откроется Коффину.
В холле послышался какой-то шум. Излишне громкий и беззаботно неосторожный. Очевидно, это Эндрю, который убегает, чтобы поиграть в поселке со своими друзьями. Придет день и он узнает о том, что его так называемый «дядя Флинн» на самом деле является его братом по отцу. Хороший мальчуган этот Эндрю. Его ни в чем нельзя винить. Благородный и великодушный Флинн решил не распространять на него свои мстительные замыслы. Ему хватит уничтожения отца. Подумав об этом, Флинн удовлетворенно усмехнулся.
Он возьмет в этой игре верх. Он уже со всех сторон обезопасил себя от поражения.
КНИГА ШЕСТАЯ
1886 год
Глава 1
— Будь прокляты все либералы!
Услышав крики из-за закрытой тяжелой двери, два клерка остановились на полпути.
— Старик опять за свое.
— Ты лучше поостерегись говорить так, — его товарищ снизил голос до шепота. — И стариком его называть поостерегись. Ты же знаешь, какое у него самомнение.
— Не беспокойся. — Из-за двери донеслась очередная серия проклятий.
Тот, что был поменьше ростом, нервно выглянул в холл.
— Идем отсюда, Мик. Лучше нам убраться поскорее. Если Голдмэн или Эллсвот застанут нас здесь за подслушиванием, мы в две минуты окажемся на улице, и расчета не получим.
— О чем ты беспокоишься? — его безрассудный друг старался расслышать голоса из-за двери. — Сейчас время ланча, все разошлись. А кроме того, Голдмэн находится там вместе с ним. Ты ведь знаешь, что старик использует его в качестве резонатора.
— Все я знаю, но оставаться здесь тем не менее опасно, — он схватил своего друга за руку и потащил прочь. — Ну пойдем!
— Хорошо, хорошо, — другой клерк позволил наконец себя увести. Но, сходя по лестнице, он все еще пытался подслушивать.
Элиас Голдмэн терпеливо стоял посреди кабинета, в то время, как Роберт Коффин раздраженно ходил туда и обратно между столом и окном, выходившим на город. На ходу Коффин яростно жестикулировал, будто его пальцы были ножами.