Между двух рядов вооруженных курдов проехал генерал Ладогин со своим отрядом.
— К нам бы их, были б казаками! — сказал старый казак молодому. — Дети еще, бусами и тряпками увешались, а лошадь понимают!
Опять природа раскрывала тайники своей неутомимой работы, но путникам было не до наблюдений: скорей бы в Ван!
До Вана оставался еще один этап — Пор-Кох.
— Опять гарью понесло! — сказал молодой казак, вырвавшийся вперед.
— И свежей! — ответил старый, догоняя его.
С низины, куда они мчались, плыл вверх удушливый туман.
— Дым! — сказал генерал, высовываясь из фаэтона.
Артавазд вырвался вперед. Ноздри у его коня раздувались, и он фыркал, мотая головой.
Обогнав передовых, Артавазд объехал скалу и вдруг ворвался в дымящиеся развалины. Здесь был погром недавно, неужели этой ночью? Промчавшись мимо нескольких затухающих костров на месте только что сгоревшего жилья, Артавазд чуть не вылетел из седла: конь прянул в сторону от чего-то пестрого, распростертого на дороге. Молодая девушка, разметав спутанные волосы и раскинув смуглые руки, с открытым ртом и изумленными огромными глазами лежала неподвижно, будто вопрошая небо: что это случилось. Задранный подол обнажал круглые, раздвинутые колени.
Артавазд соскочил с лошади и, еще не веря тому, что видит, сдвинул девушке колени, выпрямил ноги, натянул на них юбку и, нагнувшись, чтоб закрыть ей глаза, потерял сознание.
Он очнулся от плача. Стоя на коленях, Мосьян поднимал его и причитал:
— Вот она, Армения! Родина наша!
В его плач ворвался резкий крик:
— Кто здесь хозяин? Кто здесь хозяин?
Генерал Ладогин, без фуражки, с лицом, налитым кровью, с револьвером в руке, бегал между развалин, ища невидимого врага.
Казаки, спешившись, с обнаженными шашками бежали за ним.
— Вот это устроил встречу! — на бегу бросил старый.
— И когда ж успел? — ответил молодой.
— А пока мы дрыхли. Им это привычно.
Из дымящихся развалин выбежал Тигран. На руках у него была маленькая девочка с окровавленной головой.
— Она жива! Она дышит! — кричал он. Все бросились к нему.
— Скорей! Медикаменты! Там, в ящике! — распоряжался генерал.
Офицеры мгновенно вскрыли какой-то ящик и, достав бинты, неловкими руками стали перевязывать рану на голове девочки. Мосьян и Артавазд, уже обагривший кровью девушки свой френч, помогали им.
Девочка открыла глаза и заплакала, увидев перед собой незнакомых людей.
— Отойдите! Отойдите все! — приказывал генерал. — Вы ее испугаете. Обыщите все, нет ли еще живых.
Генерал взял ребенка на руки. Оглянувшись и убедившись, что никого кругом нет, он зашептал девочке:
— Я тебе подарки привез… Слышишь? Я ему покажу, кто здесь хозяин… Я его прикажу повесить… Слышишь?
Но девочка опять закрыла глаза, откинув забинтованную головку.
— Никого живого больше нет, — доложили офицеры.
Медленно тронулись в путь, и тяжелый, едкий запах гари долго еще плыл за отрядом.
Девочка лежала на бурке, на коленях офицеров. Генерал часто наклонялся, прислушиваясь к ее едва заметному дыханию.
Артавазд, Мосьян и Тигран нарочно замедлили шаг, чтобы лишний раз взглянуть на ребенка.
— Одна! Одна живая из целого селения! — говорил Мосьян.
— Всех не могли вырезать. Многие в горы ушли, — отвечал Тигран.
«И так везде, везде, по всей Ванской области, и в Битлисе, и в Муше, и в Моксе, и в Эрзруме… — неслись думы Артавазда. — А ту, которая на дороге… сегодня ж ночью… шакалы растерзают».
Ехали весь день, забыв о еде, останавливаясь только у родников, чтоб напиться и попоить лошадей, умыться и переменить повязку на голове девочки, все время набухавшую кровью.
На этапе Пор-Кох из притулившейся под склоном горы землянки навстречу путникам выскочил человек в вылинявшем на солнце, истертом френче. Давно не бритый, с истомленными, провалившимися глазами, он отрекомендовался:
— Начальник этапа Пор-Кох, прапорщик Сергеев.
— Что вы тут делаете? — накинулся на него генерал. — Дорога эвакуирована.
— Не имею приказа об оставлении пункта.
— Кто с вами?
— Я один.
— Садитесь в фаэтон, вот здесь, на ступеньке.
— Не имею права, ваше превосходительство.
— Продовольствие?..
— Немного сухарей.
Генерал приказал выдать ему коньяку и закусок.
— Завтра будете в Ване.
Снова тронулись в путь. Через недолгое время на конце подъема открылся вид вниз, на долину.
Среди зеленых склонов сверкнул треугольник Ванского озера.