— А что там не так? — спросила Лайза.
— Сезонные ураганы, они там случаются гораздо чаще, чем на на Карибском побережье.
— А мы как раз из Северной Америки.
— Это хорошо, смотря, правда, из какой части. Ну, а чем севернее, тем быстрее вы акклиматизируетесь. К нам довольно часто прибывают колонисты из России, из Скандинавии, из Канады. Так им и вовсе здесь нравится.
Эрик нашел свободный стул и сел.
— Так значит, это все ложь, которая нужна для того, чтобы побудить людей к миграции, привлечь к участию в этих, так называемым, лотереях?
— У нас здесь есть библиотеки, своя небольшая филармония, клубы по интересам. Только времени на все это не остается. У нас все время уходит на то, чтобы согреться и добыть пищу. Но перед отправкой все колонисты проходят специальные психологические тесты, и это полностью исключает возможность проникновения сюда потенциальных снобов. Однако, время от времени, один-другой просачиваются, из тех, кто заявляет, что они выше физического труда.
— Ну и что вы с ними делаете в таком случае?
— А ничего. Кто не работает, тот не ест. У нас в этом смысле здесь полная демократия. Правда, от голода тоже пока никто не умер, но кое-кто умирает раньше срока. Недовольство, оно ведь как болезнь, накапливается и убивает. — Джитер покачал головой. — Нет, это не рай, во всяком случае, как я его понимаю из того, что читал.
— Интересно, — пробормотала Лайза, — а Гарден, это тоже такое же гнилое место?
— Нам-то откуда знать? У нас ведь ни связи между колониями нет, ни обратной связи с Землей. Тут уж ничего не поделаешь. Плазменный двигатель мы сами построить не можем, да если бы и могли, недовольные умерли бы прежде, чем смогли бы вернуться на Землю. Не говоря уже о том, чтобы слетать в оба конца Автоматической станции, которая открыла Эдем, требовалось сто тридцать лет на дорогу туда и обратно. — Он пожал плечами. — Я же сказал, я переселенец в третьем поколении. Меня все это волнует гораздо меньше, чем вновь прибывших.
— Но все-таки волнует? — спросил Эрик.
— Еще бы! Кому понравится, что его обманули, пусть даже и до рождения. — Он поерзал сидя на столе. — Ну, а вы двое, у вас-то что за неприятности.
Эрик взял Лайзу за руку. Прибыв в мир, основанный на обмане и живущий обманом, он не нашел ничего лучше, чем сказать правду.
— Мы не простые новые переселенцы. Мы — артисоны, по крайней мере Лайза. А — я вообще не знаю кто. Будем считать, что я артисон-плюс.
— Ах, вы искусственные люди. У нас здесь достаточно много таких.
Эрик чего угодно ожидал от Джитера, но только не небрежного безразличия. Лайза от удивления открыла рот.
— А я думала, что в колонии посылают только специально отобранных людей.
Джитер засмеялся и улыбнулся ей.
— Да вы что думаете, до вас сюда не просачивались те, у кого неприятности?
— А насколько мы слышали, все попытки кончались провалом, — сказал ему Эрик.
— Конечно, а те попытки, о которых вы не слышали? Или вы думаете, что правительство, которое сделало эмиграцию столь популярной, заинтересовано в обнародовании случаев, когда не избранные проскакивали сквозь Ворота? Так у нас тогда каждые полчаса неприятности были бы с незаконными попытками. К нам бывает, и отпетые рецидивисты прорываются. Вы даже представления не имеете, сколько сейчас существует способов выдать себя за кого-то другого.
— Только перечислять не надо, — пробормотал Эрик.
— Так вот, как только они сюда попадают, их отношение к жизни очень скоро меняется. Они или полностью отбрасывают свое прошлое, или просто здесь не выживают. На Эдеме просто нет места тем, кто считает, что они могут жить за счет труда других. Да и население здесь смекалистое, его не проведешь. Преступность здесь не в моде. В этом отношении, да, тут можно сказать, рай, в некотором роде. А что касается в конец озверевших типов, типа убийц или поджигателей, так им просто ума не хватает, чтобы понять, как сюда попасть. В придачу к этому сюда проникли четыре или пять артисонов и один робот. Кстати, если хотите, я вас с этим роботом познакомлю, ему уже девяносто четыре, и он вроде местной иконы.