— Мы проверили два пути Шаламова в Горловину — через Маат и Орилоух, оба — отпадают. Даниил не появлялся ни в системе Маата, ни на Орилоухе. Остается проанализировать еще два пути: через только что открытый космический объект под названием Сфера Дайсона и через систему Нептуна.
— Не понял логики, — проговорил хмуро внимательный, хладнокровный в деле, но нервный в повседневной жизни Торопов. — Как известно, Шаламов ушел именно в систему Нептуна, на одну из ее лун — Тритон. Зачем же искать его у Маата или на Орилоухе?
— Естественно, мы сначала обследовали Нептун и его свиту, поиски не прекращены и до сих пор, я имею в виду — поиски орилоуна, к которому только и мог стремиться Шаламов. Кстати, объект примерно с такими параметрами обнаружен на дне атмосферы Нептуна, готовится экспедиция. Что касается поисков Шаламова на Маате, то… обнаружены свидетели, показания которых дают нам основания утверждать, что Шаламов ушел с Тритона по сети внутрисистемного метро. Отсюда — Маат…
— Они что же, видели, как Даниил входил в метро? Или использовал грузовую систему? — не сдавался Торопов. — У вас имеются данные, которые неизвестны погранслужбе? Ведь мы работали и работаем вместе.
Командор посмотрел на Шевчука, поглаживающего бородку, потом на Власту. Женщина тонко улыбнулась.
— Не надо амбиций, Милослав. Ведь вы прекрасно понимаете, что две шпаги в одних ножнах не живут.Погранслужба- сектор Даль-разведки,служба безопасности — епархия УАСС. У нас разные цели и задачи.
— Цель у нас одна,- все так же бесстрастно произнес Торопов,- безопасность человеческих коллективов.
Боянова покачала головой:
— Мы входим в систему защиты человека и человечества с разным историческим и социальным багажом. Но не будем дискутировать, не место и не время. Я понимаю, вас задели конфликты между нашими и вашими представителями в Горловине, но это уже вина конкретных людей, а не самих служб. К этому вопросу мы еще вернемся. Итак, Горловина. Мы, люди, сможем остановить ее сжатие в «струну»?
— Нет, — покачал головой Шевчук.- Скудость знаний о структурных механизмах регуляции «серой дыры» Стражем Горловины, об уровнях ее организованности и энергетике не дает ученым возможности даже рассчитать последствия «схлопывания», говорить же о каком-то управлении этим процессом вообще не приходится: в Горловине реализуются законы не нашей физики и метрики,не евклидовой,во всяком случае. Чего стоит, например, такой эффект, как фединг ТФ-связи. Даже метро начинает давать сбои!
— «Серая дыра» умирает от старости, — заметил председатель СЭКОНа, — это один из самых древних объектов нашей Вселенной, если вообще не самый древний. К тому же процесс ее «схлопывания» полностью соответствует теории катастроф — Ландсберг был физиком и совмещал профессию по интересам с профессией по социальной необходимости,и неизвестно,что ему нравится больше.
— Возможно,- сказал Торопов.- Похоже, наш уважаемый эксперт Ромашин прав: маатане начинают глобальную эвакуацию. Надо поторопиться со своей.
— А если они так взволновались, то в нашей Галактике, а может быть, и во всем метагалактическом домене,который мы ничтоже сумняшеся назвали Вселенной, нет больше сохранившихся с начала Большого Взрыва «серых дыр».
Молчание в кабинете длилось несколько минут. Потом Боянова надела эмкан связи с Умником, инком отдела, остальные сделали то же самое: предстояло сформулировать решение и распределить конкретные задачи.
— Лирика закончена, коллеги.
— Наверное, не совсем,- проговорил Шевчук с ноткой сомнения.- По сообщению наблюдателей с «Эдипа-2», час назад орилоун на Маате, их единственная станция метро, исчез. А может быть, и взорвался. На том месте наличествует приличная воронка, и над ней до сих пор в колоссальном столбе светится воздух.
Снова кабинетом завладела тишина. Боянова повела короткий мысленный диалог с Умником, покачала головой.
— Есть такое сообщение, попало в разряд несрочных. И что это означает, Алекс?
— Не знаю.
Торопов поморщился.
— Если уж безопасность не знает…
Шевчук вдруг медленно встал, глядя перед собой отсутствующим взором.
— На Орилоухе ведь тоже стали взрываться старые орилоуны…
— Ну и что? Не вижу связи.
— Таймыр…
— Что?!
— Орилоун на Таймыре. А если и он попытается?…
— «Три семерки» в эфир! — проговорила Боянова в ответ.
Ромашин задумчиво смотрел на озеро сверху, сквозь прозрачный борт пинасса, потом перевел взгляд на громадный котлован, в котором красовался очищенный от торфа, глины, песка и грязи Таймырский орилоун. Котлован постоянно заплывал подпочвенными водами, вернее, коричневой жижей, и техника откачки работала вовсю. Людей в котловане на самом орилоуне видно не было: отдел безопасности сыграл тревогу, и район озера был объявлен зоной непрогнозируемого риска. Исследователи заперлись по бункерам, изучая орилоуна дистанционно, с помощью автоматов.
— «Софии храм передо мной блистал,чаруя всей громадой драгоценной»,- продекламировал спутник Ромашина, оставаясь сонно-невозмутимым.
Игнат покосился на его глыбистые плечи, хмыкнул.
— На храм он похож только издали, а вблизи это разрушающийся от старости замок, вернее, старинный многоэтажный панельный дом. Как вам его форма?
— «Чтобы описать сие сооружение, я бы отдал червонный без досады», — снова негромко произнес сосед, демонстрируя хорошую начитанность и память. Говорил он таким гулким,внутренним,чуть ли не «подземным» басом,что Ромашину казалось, будто у него от этого голоса резонируют кости черепа.
Спутником эксперта был Аристарх Железовский, биоматематик из ксеноцентра Даль-разведки, согласившийся помочь Ромашину решить личную проблему. То, что эта проблема называлась «поиск Шаламова», математик еще не знал.
Колоритная фигура, подумал Ромашин мимолетно. Несколько рисуется, да и мышц нарастил больше, чем требуется, однако в рекомендациях Грехова и Доброгнева сомневаться не приходится. Обычно ученые затрудняются отвечать, почему их интересует та или иная проблема. Что заинтересовало Аристарха? Ответит ли он, если спросить напрямик? Что ж, посмотрим его в деле… если не откажется. Впрочем, не отказал же он Мальгину…
Железовский вдруг ухмыльнулся — улыбка преобразила его скульптурное, каменно-неподвижное лицо в лицо доброго великана из детской сказки, — бросил взгляд на Ромашина, и тому показалось, что в голове его кто-то прошептал: «Не волнуйтесь, не откажусь».
Игнат мотнул головой, наваждение прошло. Но сомнение осталось. Он готов был поклясться, что Железовский передал ему свою мысль без всякой пси-рации.
— Этот орилоун- реализация эллиптической функции Якоби в многомерном континууме,- сказал Железовский, доставая бинокль. — Но много дислокационных нарушений. Могу посчитать, сколько он продержится до схлопывания.
— Что?- поразился Ромашин.- Вы можете… какого схлопывания?
— Я работаю в ксенологическом центре,- снова слегка улыбнулся Железовский, — и знаю все об орилоунах, «черных людях»… о Горловине. О Данииле Шаламове. И чтобы не возникало вопросов в будущем: я работаю с вами по Даниилу до тех пор, пока это мне интересно.
— Откуда вы… откуда вы взяли, что работать придется по Шаламову?
Математик прижал окуляры бинокля к глазам и превратился в статую Геракла, выбирающего цель для охоты. Все позы Аристарха были настолько скульптурными, что на ум невольно шли сравнения из древних сказаний и легенд о богах и героях.
— Интуиция, — ответил наконец Железовский своим потрясающим басом, в котором прозвучали нотки насмешливости и превосходства. — Подойдите к нему поближе.
— Не пустят, — очнулся от транса Ромашин, но команду автопилоту дал.
Пинасс плавно заскользил к громаде орилоуна, и тотчас же впереди возникло в воздухе алое светящееся кольцо, перечеркнутое таким же крестом. Их просили остановиться. Затем по рации пришел запрос: кто и по какому поводу пытается проникнуть в зону риска?
— Эксперт синклита УАСС Ромашин, — вздохнул Игнат, отворачиваясь. — Интерес сугубо личный. Я поброжу здесь вокруг немного, а чтобы не мешал, включите машину в поисково-опознавательную сеть.