— Пава, ты не одна? Смотри, что я принес: «Жизнь после смерти» Парнавы. Кто это? Родственник? Друг предка?- говорил вошедший по-английски.
Из ванной вышла Купава, распустив мокрые волосы по плечам, с иронией посмотрела на Мальгина.
— Это мой бывший муж, друг Дана.
— А здесь он что делает? Ты его пригласила? — Юноша говорил очень быстро, был бесцеремонен и нетерпелив и не понравился Мальгину сразу. Глаза парня, посаженные слишком близко по канонам классических пропорций, черные и блестящие, таили в себе заряд неизвестных эмоций и отражали характер бескомпромиссный и решительный. «Впрочем, — подумал Клим флегматически, — я могу и ошибаться».
— Это Билли,- представила нового гостя хозяйка,- Вильям Шуман, друг Марса и мой друг, заканчивает факультет археонавтики Тверского института истории и культуры.
Гость осклабился и шаркнул ногой.
— Добавь: прямой потомок великого композитора, спортсмен, художник, артист, лауреат многих премий…
— Не стоит, Билли,- нахмурилась Купава, вдруг порозовев,- не ерничай. Подожди меня в моей комнате, я скоро освобожусь.
Шуман рассмеялся и, поигрывая мышцами, подошел к Мальгину.
— Вот,значит, как выглядит знаменитый нейрохирург Клим Мальгин, угробивший друга. Соперник Марса. Ничего, с виду он даже… герой!
Ни по роду деятельности, ни в системе бытовых отношений да и в рамках воспитания Мальгин никогда не сталкивался с подобными людьми, не считая Марселя Гзаронваля, но жизнь уже научила его, как реагировать на их действия. Если шутовство и ерничество не заходили далеко, не задевали честь мундира, не переходили в злопыхательство и насмешку, это забавляло, в ином же случае надо было уметь давать отпор. Такие люди уважали только силу.
— Не понимаю только, какого дьявола ему здесь… — фразы Шуман не закончил.
Клим молча скрутил ему руку за спину, так что тот пискнул от боли, отобрал блок кассет и повел, согнувшегося, к выходу. Открыв входную дверь, так же молча придал парню ускорение, проследил за траекторией полета и аккуратно закрыл дверь. Вернулся в гостиную.
Купава хмурилась и улыбалась одновременно, однако разговор повела резко:
— А ты горазд драться, мастер. Изменился. Раньше мог убедить словом, теперь же не брезгуешь и кулаком. Аль ослабел?
— Извини, — пожал плечами Мальгин, пряча принесенные Шуманом кассеты в карман. — Иной раз кулак намного убедительнее слова, особенно для некоторых твоих друзей. — В голосе его вдруг лязгнул металл. — Если он или кто-то другой предложат тебе ви-нарко, я из них дух вышибу! Передашь? Не забудь, пожалуйста, и ты меня знаешь: сказал — сделаю. Одно меня удивляет: как это ты, талантливый психоскульптор, красивая, умная женщина, связалась с дилайтменами? Чего тебе не хватает?
— Тебе не понять.- Губы Купавы задрожали, но глаза вспыхнули угрозой и злостью.- Они делают все, что я захочу, и мне это нравится! И не ходи больше сюда, слышишь? Ты чужой! Мне, Дану, дочери. Чужой! И пусть совесть твоя будет чиста: я сама способна постоять за себя, выбрать друзей, подруг, занятия и круг интересов.
Видимо, Мальгин побледнел, потому что зрачки Купавы расширились, она отступила на шаг, не спуская с него огромных глаз. Прошептала:
— Уходи, Клим, прошу тебя, у нас давно уже разные дороги.
Внутри Мальгина что-то погасло. Он постоял немного, пытаясь избавиться от гулкого эха слова «чужой» в пустой голове, и побрел к дверям. Оглянулся, вбирая взглядом съежившуюся, как от удара, фигурку женщины.
— Людям, не слушающим советов, нельзя помочь. Я никогда не желал тебе зла, ты прекрасно это знаешь, поэтому и бесишься, когда я задеваю твоих друзей… которые на самом деле далеко не друзья, а враги. Когда-нибудь ты убедишься в этом, дай бог, чтобы это случилось не поздно. Но не надейся, что я оставлю тебя в покое… по крайней мере до тех пор, пока не отыщется Даниил.
— А зачем его искать? — криво улыбнулась Купава. — Он сам…
— Что?- быстро спросил Мальгин.- Что сам?
— Сам отыщется,- нашлась женщина,явно чего-то недоговаривая. Но у Клима не осталось сил это выяснять. Купава вдруг оживилась, уходя от неприятной темы.
— А что ты так печешься обо мне, мастер? Что ты мечешься между мной и этой… Карой, кажется? Так ее зовут? Что это за дрейф влюбленности?
Гзаронваль, его подача, сказал кто-то равнодушно в глубинах души Мальгина. А он мог узнать от кого угодно, от того же Джумы. Ну и тварь же ты, бывший курьер-спасатель, «друг» Дана! Неужели урок не пошел впрок?
— Кто она? — продолжала Купава с издевательской теплотой в голосе, наслаждаясь его молчанием. — Случайная подруга, жена, любительница острых ощущений, путана или, как и я когда-то, просто среда, необходимая, но никаких конкретных действий не предпринимающая? Знаешь, как зрители на концерте? Признайся, я ведь была неплохой зрительницей, не так ли?
— Не так,- тяжело, словно ворочая камни, выговорил Мальгин, унимая поднявшуюся в душе ненависть к наушникам, нашептывающим Купаве гнусные вещи. — Я виноват лишь в том, что не оглянулся на тебя, прокладывая дорогу для двоих.
— А может быть, то была дорога для одного? — тихо проговорила Купава, на миг превращаясь в ту, единственную, которую он когда-то любил. Когда-то? А сейчас?…
— До встречи, — сказал он, удерживая рванувшееся сердце обеими руками, переживая который раз горечь невосполнимой утраты. — Я еще приду.
Добираясь домой, он вспоминал свои разговоры с Ромашиным, и спорил сам с собой, и ругался, и стонал в бессилии, понимая, что связан обязательствами по рукам и ногам. И разорвать эти цепи он не имел права до тех пор, пока не выяснится судьба Шаламова, а стало быть, и судьба остальных людей, так или иначе связанных с ним.
Давно ли он был человеком-да? И остался ли им? Да и стоит ли быть им всегда и везде? Говорил же древний философ: человеку нужна смесь мужества и слабости, уныния и самоуверенности. Дело только в пропорции…
Утром Клим просмотрел кассеты, отобранные у друга Купавы, выбросил их в утилизатор, после обычного получасового тренинга позавтракал и был приятно удивлен, когда «домовой» доложил ему о какой-то кодовой программе, поступившей в комп ночью.
— Включай,- приказал хирург, надевая обычный рабочий костюм: серую, с голубыми погончиками и бахромой, рубашку и такие же брюки.
— Дежурный-шесть по «треку» слушает,- раздался приятный мужской голос, принадлежавший, несомненно, инку.
— Информацию по Таймыру можете выдать?
— Уточните район и что имеется в виду конкретно.
— Район,э-э… северный берег озера Таймыр.
— Понял, квадрат гарантированного риска, объект- орилоунская машина мгновенного масс-транспорта. С какого времени и какие сведения вы хотели бы получить?
Молодец Игнат, подумал Мальгин, похоже, подключил-таки меня к «треку» безопасников.
— Охарактеризуйте ситуацию и дайте картинку нынешнего состояния.
Виом, мигнув, развернул пейзаж северного побережья озера Таймыр, в песках и торфяных глубинах которого был обнаружен «скелет» орилоуна — неземного варианта метро, обладающего сверх того еще и неизвестными функциями. Снимок был сделан утром, и косые лучи солнца рельефно высвечивали свежий котлован и в нем странную черно-серую конструкцию, напоминавшую старинный рассохшийся многоэтажный дом без внешних стен. «Скелет» дома еще не был выкопан полностью, в котловане скопилось целое войско строительной и аварийно-спасательной техники, но людей почти не было видно. Сверху «скелет» был накрыт колпаком из материала, похожего на полированную медь, с тремя толстыми гофрированными шлангами-отводами, исчезавшими в трех висящих один над другим белых шарах диаметром в сто метров каждый.