Она задумалась.
— А значит что-нибудь тот факт, что способность Амплитура вести войну будет устранена.
— Практически нет. Если человечество уничтожит само себя, то, если со временем конфликт между Узором и Амплитуром возобновится, начнется он на равной основе. Потому что теперь, когда война кончилась, народы Узора стремятся вернуться целиком к «цивилизованному» образу жизни и поведения. Даже ваш народ не захочет больше ничего вкладывать в поддержание боеготовности вооруженных сил, поскольку зримой угрозы существовать не будет. Массудай вот уже как рьяно разоружается.
И все начнется сначала. Когда наш с вами прах давно уже истлеет, начнется новая великая война, только в тот раз уже не найдется целой планеты прирожденных воинов, только и ждущих, чтобы Узор призвал их на помощь. К тому же, за исключением моих сородичей, Амплитур — самый лучший во Вселенной агитатор, куда лучше, чем с’ваны с гивистамами или даже массуды.
Она сделала согласный жест.
— В таком случае есть только одно решение: Человечество должно быть вовлечено в основное русло развития Узора. Вашу агрессию надо направить по другим каналам. Оставаясь верными самим себе, вы должны будете хоть как-то цивилизоваться. — Она красноречиво двинула шеей вперед-назад. — Большинство моих коллег едва ли сочтут такое возможным.
— Я уверен, что они ошибутся, — горестно признал Страат-иен. — Ведь для этого потребуется не только преодоление настроя, создаваемого на протяжении последних столетий, но и нескольких тысячелетий до того, в течение которых Земля представляла из себя сточную канаву. Мы говорим о необходимости психологической перестройки невероятных масштабов.
— Не больше и не меньше, как о расовой терапии, — согласилась Лалелеланг.
— Я знаю только одно. Без посторонней помощи нам не обойтись. Без помощи Вейса, С’вана и прочих. Если из неприязни и страха вы оттолкнете и отгородитесь от нас, многое будет за то, что мы сами себя уничтожим. И когда это произойдет и вам снова придется иметь дело с Амплитуром, то нас — ущербных, тупых, маниакальных людей — под рукой не окажется и выручить вас будет некому. Вот на это, я думаю, и рассчитывают спруты. Именно это, с моей точки зрения, стоит за их неожиданной капитуляцией.
Она не стала ничего приукрашивать.
— Вейсов, к примеру, практически невозможно будет убедить вмешаться в человеческие дела. Едва ли найдутся несколько, кто на это согласится, — я уж не говорю об умственной и эмоциональной способностях.
— И то неплохо, — ободряюще сказал Страат-иен.
— Можно попробовать начать со скромной сети, организованной по академическим каналам. — Идея потихоньку начинала разгораться в ней. — Посвященной углублению взаимопонимания Человека с Узором. Это как возможность. — Она смерила его взглядом. — Сопротивление будет. Вероятно, не только пассивное.
— Вот здесь-то Ядро и в состоянии будет помочь. — Он перестал шагать туда-сюда. — Мне говорили, что Амплитур очень любит игры. Так вот, из всех партий, которые они когда-либо затевали, они пустились в самую, вероятно, затяжную и с дальним прицелом. Соответственно, и ставки никогда не были еще так высоки. Но у нас есть одно огромное преимущество. Я не думаю, что они ждали, что кому-то удастся угадать самые первые их ходы, а тем более предвосхитить их. Но у нас есть кого благодарить за это — вас и ваши преждевременные труды.
— Но если мы подхватим игру, то ведь мы даже и ее исхода не узнаем, — напомнила она ему. — Выражаясь вашими же словами, обратимся к тому времени в пыль.
Он энергично закивал, весь наэлектризованный. Это было одновременно и чудесно, и страшно представить.
— Я знаю. Но если мы выиграем, то это значит, что наши далекие-далекие потомки смогут смотреть в такие — ах! — непроницаемые глаза амплитуров — и понимающе посмеиваться.
Картинка ей представилась в высшей мере безвкусная.
— Говорите только от имени своих потомков, Неван Страат-иен.