Когда она умерла. Денэтор стал еще угрюмее и молчаливее; подолгу сидел он один в башне, углубившись в размышления и предвидя нашествие Мордора при своей жизни. Впоследствии полагали, что он, взыскуя знаний, был горд и уверен в своих силах — и отважился заглянуть в палантир Белой Башни. До него на это не отваживался никто из наместников, ни даже князья Эарнил и Эарнур после того, как пал Минас-Итил и палантир Исилдура достался Всеобщему Врагу, ибо Камень Минас-Тирита был палантиром Анариона, тесно сопряженным с тем, которым завладел Саурон.
Таким-то образом и доставалось Денэтору его необъятное, изумлявшее людей знание обо всем, что делается в его государстве и далеко за пределами Гондора: и доставалось оно ему дорого ибо он состарится не по годам, противоборствуя железной воле Саурона. Гордыня Денэтора возрастала наравне с отчаянием, и наконец ему стало во всем видеться лишь единоборство властителя Белой Башни к властелина Барад-Дура, и он не доверял никому из противников Саурона, если они не становились его, Денэтора, слугами.
Близились испытания Войны за Кольцо, а сыновья Денэтора между тем возмужали. Боромир, старший пятью годами, любимец отца, был схож с ним лицом и гордыней, но более ничем. Скорее уж он походил на князя древних времен Эарнура, чуждаясь супружества и предаваясь воинским занятиям. Древние сказания были ему ничуть не любопытны, помимо описаний давних битв. Младший, Фарамир, внешне похожий на брата, отличался от него во всем остальном. Он разбирался в людях так же проницательно, как и его отец, но проницательность побуждала его не к презрению, а к состраданию. Он был мягок в обращении, вникал в предания и любил музыку, и поэтому многим поначалу казалось, будто отвагой он уступает брату. Но это было не так, просто он не искал славы, бросаясь навстречу опасностям. Он привечал Гэндальфа, когда тот появлялся в Минас-Тирите, и учился у него уму-разуму, и это, как и многое другое, было не по нраву его отцу.
Однако же братья очень любили друг друга с самого раннего детства, когда Боромир был помощником и защитником Фарамира. Ни зависти, ни соперничества между ними никогда не было; не состязались они ни из-за отцовского благоволения, ни из-за людской приязни. Фарамир и представить не мог, чтобы кто-либо в Гондоре мог сравниться с Боромиром, наследником Денэтора, воеводой Белой Башни; так же думал о себе и Боромир.
Но на поверку оказалось иначе. Впрочем, о том, что случилось с ними тремя во время Войны за Кольцо, подробно рассказано своим чередом. А после Войны времена правителей-наместников пришли к концу, ибо возвратился наследник Исилдура и Анариона, и единое государство было восстановлено, и знамя с изображением Белого Древа снова зареяло над Башней Эктелиона.
Удивительные предания о происхождении гномов рассказывают Эльдары, да и сами гномы; но это дела столь давние и чуждые нашим дням, что мы о них лишь упомянем, Дарином называют гномы старейшего из своих Семи Праотцов, родоначальника царского дома Долгобородых. Он был погружен в одинокий сон, покуда в глубинах времени не стал пробуждаться его народ; и он пришел в Азанульбизар и сделал своим обиталищем пещеры над озером Келед-Зарам у восточных склонов Мглистого хребта. Впоследствии гам были Копи Мории, воспетые во многих песнях.
Там он обитал так долго, что повсеместно прослыл Дарином Бессмертным. Однако же в конце концов он умер еще в Первоначальные Времена, и гробница его воздвиглась в Казад-думе; но род его не угасал, и пятикратно рождалось царственное дитя, столь похожее на прародителя, что его нарекали именем Дарина. Гномы и почитали Дарина бессмертным, умирающим и воскресающим в потомстве: у них было много причудливых сказаний и верований, относящихся к своей судьбе и своему назначению в мире.
С завершением Первой Эпохи могущество и богатство Казад-дума возросли как нельзя более: народу прибыло, прибавилось учености, умножились ремесла и искусства после того, как был низвергнут Тангородрим и разрушены древние города Ногрод и Белегост в Синегорье. Не ослабела Мория и в темные века владычества Саурона: врата царства были заперты, чертоги надежно сокрыты в горных недрах, а многочисленные тамошние обитатели робостью не отличались, так что Саурон и не пробовал их покорить. И сокровища по-прежнему скапливались под землей, но гномов становилось там все меньше.