— Я могу, — как ни в чем не бывало продолжал старик, — по вашему желанию повернуть эту глыбу той или иной гранью.
— О, не надо. Я уже убедился, что и такой подвиг вам по плечу.
— Да, потому что наши силы, можно сказать, неисчерпаемы. Если я возьму вас двумя пальцами за запястье, то смогу сломать его или отсечь вам руку, как если бы ее придавил один из углов этого блока, который я передвигаю легким движением.
— Не сомневаюсь.
— Еще два слова, прежде чем оказать вам честь, которой вы вполне заслуживаете, и ознакомить вас с нашим миром. Как объяснили бы вы, жившие десять тысяч лет назад, этот феномен, ставший для нас теперь единственным способом жизни?
— Мы предположили бы, что эта сила, будучи чисто нервного происхождения, образует вокруг тела нечто вроде нервной атмосферы разной интенсивности, способной в поле своего действия придавать ускорение тяжелым предметам. Таким же образом, по нашему мнению, происходила левитация, или поднятие, человеческого тела: совершалось, так сказать, выталкивание тела землей, происходящее вследствие того, что человека со всех сторон окружала нервная атмосфера.
— Иного объяснения и быть не может, и я в свою очередь потрясен, услышав, что человек, живший в столь отдаленные времена, сформулировал суть этого явления с такой точностью.
— Тем не менее, несмотря на всю очевидность, большинство моих современников его отвергали.
— Неужели они были такими маловерами?
— Большими, чем вы можете себе представить.
— Однако и в природе встречаются существа, наделенные совершенно особыми свойствами…
— Возьмем, к примеру, электрического ската, обладающего, так сказать, электрическим чувствованием, которое, соблюдая известные пропорции, можно приравнять к вышеупомянутой психической силе. Ведь вокруг ската электричество тоже образует некую особую наэлектризованную атмосферу.
— Вы совершенно правы, Сьен-Шунг. Однако оставим на время этот вопрос. Чувствуете ли вы себя в силах покинуть это место, где я имел счастье вас найти и предпринять обещанное мною путешествие? Ясность ума свидетельствует, что вы полностью пробудились от тысячелетнего сна, а это главное. Что касается физического состояния, то оно, думается, тоже вполне удовлетворительно. Будь вы даже слабее ребенка, и тогда, ничем не рискуя и не почувствовав усталости, смогли бы отправиться в путешествие, которое будет, не сомневаюсь, и легким и интересным.
— Дорогой Тай Ляое, целиком вручаю себя в ваши руки.
— «Вручаю себя в ваши руки» — как точно сказано! Вы и не представляете, насколько метко попали в цель!
Четверо церебралов (так их про себя величал господин Синтез, или Сьен-Шунг, как его теперь называли) медленно приближались к двум собеседникам. Так как швед умерил силу своего звучного голоса и не вносил больше никакого разлада в сверхчувствительные и субтильные[1951] организмы, подошедшие столпились вокруг и стали разглядывать незнакомца с дружелюбным любопытством.
Тай Ляое что-то прошелестел, большеголовые подошли еще ближе к господину Синтезу и, согнув руки в локтях, стали легко касаться тела.
Под воздействием этих почти не ощутимых прикосновений он с восторгом почувствовал, что оторвался от пола и медленно поднимается в центре группы ввысь.
От волнения старик утратил свое обычное хладнокровие.
— Вот он, этот чудесный способ передвижения, почтеннейший Тай Ляое!
— Довольны, Рожденный-Прежде?
— Еще спрашиваете! Я в таком восторге, что не нахожу слов. Блаженство, да и только!
Группа, плавно преодолев широкое отверстие, очутилась на свежем воздухе и зависла на двадцатиметровой высоте.
— Вот видите, головокружения нет, — заговорил Тай Ляое. — Ничего не бойтесь, риска нет, ведь мы вас поддерживаем в центре атмосферы, образованной вокруг наших тел. Что вы предпочтете: со скоростью мысли перенестись в Тимбукту или, как любознательный и опытный путешественник, медленно проплыть над землей на небольшой высоте и все внимательно рассмотреть?
— Если это не затруднит вас, Большой-Пожилой-Господин, и если ваши любезные спутники не откажутся снизойти до моей просьбы, я предпочел бы второе.
— Выбирайте, Сьен-Шунг, а долг гостеприимных хозяев повелевает исполнять все ваши желания.
— Тысяча благодарностей! Я надеюсь, что не слишком вас утомлю?
В ответ послышался смех — очень тихий, ничуть не ироничный, — и господин Синтез, чувствуя, как легко парят над землей его новые друзья, понял, что сморозил невероятную глупость.