— Ладно.
— Но умоляю, будь начеку на случай появления твари.
Они взяли Рави под мышки и потащили. Он застонал от боли, а потом быстро потерял сознание.
— Так почему же ты пришла сюда одна? — спросила Ребка.
— Рави меня попросил, он сказал, что больше никому не доверяет. Я та, кому удалось выжить после встречи с монстром.
— A-а. Об этом я точно захочу узнать поподробнее.
— Узнаешь. Позже.
Когда они были в пятидесяти метрах от круга машин, Анджела опять впопыхах обняла Ребку. Потом одежда девушки снова превратилась в броню. Анджела проследила взглядом за дочерью, которая скрылась среди обильного снегопада, не веря в происходящее и одновременно чувствуя ликование, на которое у нее не было никакого права с учетом того, где они находились и что им по-прежнему угрожало. Но… её дочь была жива и знала о ней. Облегчение оказалось необыкновенным.
Она снова потащила Рави. Он отключил свой телотрал, так что она не могла посмотреть данные его медицинских смартклеток, но не требовалась сетка, чтобы понять: он очень плох.
Когда навигационный модуль сообщил, что до колонны тридцать метров, она подключилась к сети. Её элка отключила «личность» в накопителе, потом вызвала Эльстона. Последняя инструкция стерла ограничительную программу в дистанционном пулемете на «Тропике»-2.
— Что ты устроила? Как ты оказалась за пределами круга? — потребовал объяснений Эльстон.
— Я тащу волоком Рави, — сообщила Анджела, улыбнувшись при мысли о том, какая ярость его обуревает. — Он тяжело ранен. Предупреди дока.
— Рави?
— Да. Он жив. Почти. Ну так что, будешь помогать или продолжишь сидеть и орать на меня?
Вэнс Эльстон лично повел сержанта Раддона и Леору Фоукс за пределы круга машин. Вскоре они нашли Анджелу, которая тащила Рави Хендрика по снегу в спасательном мешке.
Даже док Конифф окинула пилота встревоженным взглядом, когда она и Хуанитар стянули с него термальный спасательный мешок.
— Жидкость. — Вот и все, что она сказала на протяжении первых пяти минут, пока они оценивали тяжесть его ран.
Хуанитар закрепил на шее Рави воротник с внутривенными шунтами, через которые плазма и искусственная кровь закачивались напрямую в его истощённую кровеносную систему. Потом медбрат обрызгал пятна нюплоти растворителем. Когда искусственные струпья отслоились, из ран выше локтя потекла кровь. Хуанитар остановил кровотечение и начал чинить мышцы и сосуды.
— Позвоночник серьезно поврежден, — сообщила Конифф. — Броня спасла его от самого худшего, но кто, черт возьми, сотворил с ним такое?
— Это были деревья, — сказала Анджела. Она прижималась к стене отсека биолаборатории, внимательно наблюдая, как два врача занимаются Рави.
— В каком смысле деревья? — резко спросил Эльстон.
— Он сказал мне это перед тем, как потерял сознание. Деревья атаковали его прошлой ночью, точнее — кнутовники. Монстр каким-то образом их контролирует.
— Нелепо, — машинально возразил Вэнс. Сказав это, он испытал наводящее ужас сомнение — ведь подобное вполне возможно в таком огромном и странном мире, который Господь сотворил, чтобы в ней жили Его дети.
Анджела лишь рассмеялась и указала на дока Конифф, которая вытаскивала длинный осколок броневой пластины из синевато-багровой раны на спине Рави.
— Что, по-твоему, могло причинить такой вред, кроме удара веткой кнутовника?
Вэнс взглянул на Конифф в поисках поддержки, но она только приподняла бровь и снова сосредоточилась на сочившейся кровью ране.
— Ты сказала, что нашла его на ледяном карнизе на водопаде. Он мог упасть на спину.
Анджела покачала головой, самодовольно улыбаясь. Она победила и знала об этом; даже он всерьёз задумался о такой вероятности. Что-то ударило ДПП, сбило с края ущелья. Что-то унесло Марка. И другие — те, кого они потеряли, — может быть, их тоже поглотил лес? Если тварь и впрямь хранитель этой планеты, все возможно.
— Я провожу тебя обратно к «Тропику», — сказал он.
— Конечно.
Она вышла во входной отсек, снова заворачивая влажный шарф вокруг головы.
Снегопад снаружи прекратился; редкие высокие облака медленно плыли на север, переплетаясь с лентами северного сияния. Красный Сириус стоял в зените — яркая розовая точка, излучающая лучики-штрихи, из-за которых человеческий глаз воспринимал звезду как сток, в который из атмосферы утекал весь свет.