_Кирсанов_. Да каяться-то в чем? В чем каяться? И перед каким таким строем? Перед общественным, что ли?
_Базарин_. Я не знаю, в чем ты должен каяться. Это тебе виднее. Я тебе уже говорил, что с определенной точки зрения и ты, и я, и он, мы все — зажравшиеся баре, которые берут много, а отдают мало. Мы привыкли к этому, и нам кажется, что так и должно быть. Мы сами построили себе свой модус вивенди, мы сами построили себе удобную в употреблении мораль… Ты вот защищаешь Саньку, что он у тебя бабник не простой, а законопослушный, но ты пойми, что, с точки зрения тети Моти, он и есть самый настоящий распутник! В тридцать лет — две жены, каждой по ребенку заделал, а теперь пожалуйста — у него еще и какая-то Галина… Ну что это — не распутство?
_Пинский_. Ну хорошо. Положим, Саньку можно кастрировать, в крайнем случае. А со мной что вы прикажете делать? Тетя Мотя ведь не еврей, а я — еврей, дрянь этакая…
_Базарин_. Перестаньте, Александр Рувимович! При чем здесь опять евреи? Вы меня знаете, я не антисемит, но эта ваша манера сводить любую проблему к еврейскому вопросу…
_Пинский_. Ну да, конечно! А как насчет вашей манеры — все сводить к мнению тети Моти?..
_Базарин_ (проникновенно). Когда я говорю о тете Моте, я имею в виду мнение большинства. Того самого большинства, к которому все мы склонны относиться с таким омерзительным высокомерием… Я подчеркиваю: я тоже грешен! Но я хотя бы пытаюсь хотя бы иногда встать на эту точку зрения и посмотреть на себя с горы…
_Пинский_ (с нарочитым еврейским акцентом). Таки себе хорошенький пейзажик, наверное, открывается с этой вашей горы!
_Базарин_. Вы, Александр Рувимович, совершенно напрасно все время стараетесь меня вышутить. Остроты отпускать — самое простое дело. И самое пустое! Вы понять попытайтесь. Понять! Не до шуток сейчас, поверьте вы мне…
_Пинский_. А это уж позвольте мне самому решать. По мне так с петлей на шее лучше уж шутки шутить, чем каяться… А если уж и каяться, то никак уж не перед вами и не перед загадочной вашей тетей Мотей!
_Базарин_ (бормочет). Гордыня, гордыня… Все мимо ушей…
_Кирсанов_ (вдруг). Да, гордыня. Это верно. Хватит. (Подходит к телефону, набирает номер.) Сенатор? Ох, слава богу, что ты не спишь… Это Слава говорит. Слушай, мы здесь попали в какую-то дурацкую переделку. Представь себе: моему Саньке вдруг приносят повестку… (Замолкает, слушает.) Нет… нет-нет… «Распутники города Питера»… (Слушает.) Понятно… Понятно… И что ты намерен делать? (Слушает.) Нет, Зоя не получила, а я получил… (Слушает.) Понятно… Ну, значит, все будет как будет. Прощай. (Вешает трубку.) Он уже упаковался. Он у нас отныне «политикан города Питера»!
Освещенное небо за окном гаснет. Город погружается в непроглядную тьму.
Действие II
Два часа спустя. Та же гостиная, озаренная свечами. _Кирсанов_ за столом, придвинув к себе все канделябры, что-то пишет. _Зоя_ _Сергеевна_ пристроилась тут же с какой-то штопкой. Больше в комнате никого нет. Тихо. На самом пределе слышимости звучит фонограмма песен современных популярных певцов.
_Зоя_ _Сергеевна_. Что ты пишешь?
_Кирсанов_ (раздраженно). Да опись эту чертову составляю…
_Зоя_ _Сергеевна_. Господи! Зачем?
_Кирсанов_ (раздраженно). Откуда я знаю? (Перестает писать.) Надо же чем-то заняться… (Пауза.) А эти молодцы все развлекаются?
_Зоя_ _Сергеевна_. Надо же чем-то заняться…
_Кирсанов_. Надрались?
_Зоя_ _Сергеевна_. Нет. Во всяком случае, в меру. Слушают музыку и играют в какую-то игру. На специальной доске.
_Кирсанов_. В нарды, что ли?
_Зоя_ _Сергеевна_. Нет. Какое-то коротенькое название. То ли японское, то ли китайское…