— Эрик, ты здесь?
— А куда ж я денусь? — насмешливо ответил он.
— Вот что, — рассердился я, — раз нужно следить за каждым словом, я лучше вообще замолкну.
Грубо все-таки. Ему и так здорово не повезло — попал в аварию. Если теперь и денется куда-то, то лишь заодно с кораблем.
— Туше, — сказал напарник. — Как скафандр, тепло держит?
— Утечка пустяковая.
Под моими подошвами не таял замерзший воздух.
— Возможно, их пугает даже такое слабое излучение, — предположил Эрик. — Или они боятся твоего фонаря.
Он знал, что я ничего не вижу, поскольку сам смотрел через «глаз», установленный на моем шлеме.
— Ладно, заберусь наверх, — сказал я, повернув голову, чтобы Эрик увидел гору, — и выключу ненадолго прожектор.
Подниматься по склону — приятное физическое упражнение, в малой гравитации совсем не отнимающее сил. Можно прыгать почти как на Луне, не боясь задеть острый камень и продырявить скафандр. Тут везде плотный снег, а между снежинками — вакуум.
Когда я взобрался на макушку кургана, снова разыгралось воображение. Вокруг мгла; мир скован черной стужей. Я погасил прожектор, и все исчезло.
Прикосновение к кнопке сбоку на шлеме — и в рот просовывается чубук. Система воздухообновления исправно откачивает углекислоту и табачный дым. Скафандры теперь делают шикарные.
Я сидел, курил, ждал, дрожал от холода — не осязаемого, но осознаваемого. Вдруг обнаружил, что потею. Пожалуй, скафандр даже слишком хорошо держит тепло.
Над горизонтом появился наш ионный двигатель. Я и глазом моргнуть не успел, как оставленная на орбите часть корабля промчалась яркой звездой и исчезла в тени планеты.
Шло время. Я отправил на перенабивку трубку, в которой выгорел табак.
— Посвети-ка, — подал голос Эрик.
Я встал и включил прожектор на полную мощность. Луч протянулся на милю, оживив белый косматый ландшафт, невероятную зимнюю сказку. Я медленно проделал пируэт, глядя во все глаза, — и увидел!
Даже в такой близи оно походило на тень. А еще на совершенно плоскую, чудовищной величины амебу. А еще на ползущую по льду масляную лужу. Она медленно, натужно взбиралась на азотную гору и всячески старалась увильнуть от моего луча.
— Коллектор! — воскликнул Эрик.
Я поднял прибор над головой и навел его, как телескоп, на вертлявую загадку, давая возможность Эрику увидеть ее через камеру коллектора. Устройство плюнуло в обе стороны огнем, взмыло, унеслось прочь. Теперь им управлял мой напарник.
Через несколько секунд я спросил:
— Возвращаюсь?
— Еще чего! Стой на месте. Я не могу вернуть коллектор на борт. Ты его дождешься и притащишь назад.
Тень-лужа уползла за гребень холма. За ней устремился коллектор. Он набирал высоту, его огненный шлейф уменьшался. Миг — и этот свет тоже скрылся за курганом.
Спустя секунду я услышал тихий возглас Эрика:
— Есть!
Снова появилось яркое пламя, оно стремительно взлетело и по дуге направилось ко мне. Когда коллектор встал рядом на двух реактивных струях, я схватил его за «хвост» и потащил домой.
— Как по маслу, — сообщил Эрик. — Я только черпак задействовал, самую малость отщипнул от бока. Теперь у нас есть десять кубических сантиметров инопланетного мяса.
— Здорово, — отозвался я.
С коллектором под мышкой я по посадочной ноге осторожно поднялся к люку. Эрик впустил меня в шлюзовую камеру.
В блаженном искусственном свете бортового дня я освободился от заиндевелого скафандра.
— Доставь коллектор в лабораторию, — распорядился Эрик. — И не вздумай трогать образец.
Напарник бывает чертовски докучлив.
— У меня мозги имеются, — прорычал я в ответ, — хоть ты их и не видишь.
Мой характер тоже не сахар.
Повисла гулкая тишина; каждый из нас придумывал, как загладить грубость. С этой задачей Эрик справился первым.
— Извини, — сказал он.
— И ты не сердись.
Я покатил коллектор на тележке в лабораторию. Там получил от Эрика дальнейшие инструкции.
— Вот сюда клади, в пустую нишу. «Пастью» вперед. Не спеши закрывать. Поверни коллектор, чтобы встал на направляющие. Вот так. Толкай. Закрывай дверцу. Спасибо, Хоуи, дальше я сам…
За дверцей затарахтело.
— Надо подождать, пока не остынет лаборатория, — сказал Эрик. — Ступай кофейку попей.
— Лучше проверю, все ли у тебя в порядке.
— Кто бы возражал. Давай смажь мои протезы.
Протезы? А что, забавно. Жаль, что не я придумал.
Я нажал кнопку кофеварки, затем открыл большую дверь в передней стене отсека. Эрик смахивал на электрическую сеть, с той лишь разницей, что наверху располагался серый ком мозга. От него и от позвоночника ко всем стенам причудливой формы контейнера из стекла и мягкого пластика тянулись нервы моего напарника — по ним шли сигналы к органам управления кораблем. Что же касается органов управления Эриком (хотя при нем эти слова лучше не произносить), то они были размещены снаружи по бокам контейнера. Размеренно трудится кровяной насос — семьдесят качков в минуту.