Морис сидел, развалившись в кресле, в своей каюте. Он был в хорошем настроении. Так приятно было не думать ни о чем связанном с работой, сосредоточившись только на удержании расслабляющего образа. Сегодня это было маленькое лесное озеро, заросшее кувшинками и лилиями, над которым порхали суетливые стрекозы.
У самой поверхности воды, лениво двигая хвостами, медленно плавали откормленные карпы. Набегавший легкими порывами ветерок покрывал поверхность озера мелкой рябью и раскачивал молодые деревья на берегу. Морис лежал в густой траве у самой воды. Ноги и руки приятно ныли. Мягкая усталость наваливалась на тело и вдавливала его в податливый грунт. Морис чувствовал, как от давления тело нагрелось и начало растекаться во все стороны, как тающее на сковороде масло…
Тут очень некстати постучали в дверь.
Морис нехотя расстался с достигнутым состоянием и вернулся обратно — в бренное тело в кресле.
— Да-да, входите. Не заперто. — Думая, что это Тим, Морис продолжал сидеть в кресле с закрытыми глазами. — Надеюсь… ты… по делу? — расслабленно произнес он.
— Я, как видно, не вовремя. Вы заняты?
Услышав незнакомый голос, Морис открыл глаза и несколько секунд никак не мог понять, явь это или еще грезы. Перед ним стояла женщина.
— Вы? Что вы здесь делаете? — Морис вскочил с кресла.
— Неожиданный вопрос. Вы меня смутили, Морис. Я просто зашла посмотреть, как вы живете. Меня всегда интересовал быт молодых офицеров.
— Догадываюсь…
— А вот это уже хамство, — сверкнула глазами Юдит.
— Простите меня, мадам. Я ведь солдат. И я взволнован…
— Вас, из новых школ, пожалуй, взволнуешь. И не называй меня «мадам». Для тебя я — Юдит. Или соврешь, что не знал моего имени? И что не хочешь меня? Я же помню, как ты на меня смотрел там, на собрании…
Морис молчал.
— Иди сюда, мальчик мой, у нас мало времени. Через час я должна вернуться на лодку Ричарда, а сейчас он в рубке у Тимотеуса, и мы могли бы… — Юдит подошла к неподвижно стоявшему Морису и поцеловала его так жарко, как только умела. Оторвавшись от него, она в одно мгновение сбросила на пол одежду и стала перед Морисом обнаженной. Ее высокая прическа растрепалась, и несколько прядей упали на лицо. Юдит была так ослепительно хороша, что Морис потерял над собой контроль. Он шагнул было к ней, однако в последнее мгновение, овладев собой, хрипло произнес:
— Мне… очень жаль, но я ничем не могу вам помочь…
По лицу Юдит пробежала тень непонимания.
— Что?
— Дело в том, что я… В общем, мне нравится с мужчинами… Вы понимаете?
Юдит отпрянула. Одним движением она подхватила с пола свою одежду и выскочила из каюты Мориса.
После того как Юдит убежала, Морис еще долго стоял, переводя дыхание. Сбежала… А какая была атака — мороз по коже. В другой ситуации, может, и не отказался бы, но здесь этим утехам не место. На сердце было как-то неспокойно, и Морис пошел поговорить к Тимотеусу.
— Заходи, я еще не ложился! — ответил Тим на негромкий стук в дверь. Он стоял возле стола и перелистывал какие-то бумаги.
— Я к тебе поговорить зашел. По делу.
— Конечно. Я даже знаю, по какому. — С этими словами Тимотеус повернулся к своему другу.
— Даже так? Откуда? — удивился тот.
— Ну, допустим, не знаю, а догадываюсь. Это несложно. Уж если командор железно занят целый час, то Юдит непременно этим воспользуется.
— Да у вас тут дурдом какой-то. Все про всех знают и не принимают мер.
— О каких мерах ты говоришь?
— Да изолировать таких баб надо. С таким телом и таким темпераментом она всю базу разнести может. Она же подрывает боеготовность.
— Многие у нас на базе считают иначе.
— И среди них один мой знакомый лейтенант?
— Признаюсь, был грех… А ты каким чудом отвертелся?
— Я сказался геем, но далось мне это нелегко…
— Сильный ход. Она к такому была не готова.
— Слушай, Тим, а Валевский, он что, ничего не знает о ее похождениях?
— Видишь ли, наш командор немного того. — Тимотеус выразительно покрутил пальцем у виска. — И началось это у него давно. Мне рассказали его историю…