«Следовать к берегам провинции Финмаркен. Квадрат 143У. Южная оконечность Зандер-фиорда, бухта Святой Магдалины. Снять с норвежского берега группу наших разведчиков под командой лейтенанта Ярцева, числом 14 человек. С рассветом вернуться на базу».
Прочитал и по переговорной трубке приказал на мостик:
— Курс — двести девяносто. Встреч с кораблями избегать. Скорость — прежняя.
Мичман повторил приказание. В незакрытую трубу было слышно, как поскрипывает штурвал под руками рулевого, как с шипением расползаются по палубе волны.
Уже неофициально Назаров заботливо спросил:
— Ну как, Вахтанг, нога все болит?
— Болит, — поморщился Беридзе.
— Рано ты, командир, из госпиталя ушел.
— Ничего. Мостик у нас такой узкий, что ходить почти не приходится. Я сейчас прилягу.
— Конечно. Вздремни до самого главного. И будь спокоен…
Прежде чем лечь, Вахтанг спустился в моторный отсек. В тесных проходах, между двигателем и бортом, расхаживали одетые в синюю нанку подтянутые мотористы. Кладя руку на теплый кожух двигателя, Вахтанг глазами подозвал к себе старшину:
— Как подшипники? Ты жаловался, что перегреваются!
— Все в порядке! — прокричал ему в ухо старшина. — Дело в подаче смазки… Работают теперь, как хронометр!
— Ну, ну! — Старший лейтенант похлопал моториста по плечу и добавил: — Передай своим ребятам, чтобы вели себя построже. Дело сложное… Что? Я говорю — дело сложное! Понял?..
Потом он прошел в кубрик. Очередная вахта готовилась идти на посты сменить своих товарищей. Катер бросало из стороны в сторону, и матросы, балансируя и хватаясь за тонкие пиллерсы, натягивали на себя непромокаемые штаны и куртки. Синий маскировочный свет мертвил обстановку моряцкого жилья, делая ее какой-то призрачной и таинственной.
— Куда идем, товарищ командир?
— А вот за тем и пришел, сейчас расскажу… Помните, мы как-то уже снимали лейтенанта Ярцева? Такой пониже меня ростом, все больше молчит, на лицо худущий… Так вот, он сейчас выходит со своей группой к бухте Святой Магдалины. Наше дело, ребята, такое: побыстрее убрать их с чужого побережья — и домой… Не так уж и трудно, если ничего не случится…
В кубрик спустился по трапу боцман Чугунов, налил себе полкружки клюквенного экстракта, добавил воды, выглотал единым махом. Опять запахнул капюшон, признался:
— Мутит меня что-то. Как только какавы попью — так и мутит. От водки — ничего, а вот от какавы — беда прямо…
— Ты, боцман, — предупредил его Вахтанг, — особенно-то не разгуливай. Войдем в фиорд — из турели не вылезай: всякое может быть…
Вахтанг вернулся в свою каюту. Качка усиливалась. В рукомойнике звонко плескалась вода. Мокрый реглан, висевший на косяке двери, порой прилипал к переборке, порой, отрываясь от нее, повисал в воздухе. Носовая стенка каюты взлетала влево и вправо, — казалось, что море ставит ее то на один, то на другой угол.
Вжавшись в узкий простенок каюты, Вахтанг лег на койку. Сон долго не приходил. Мысли сменяли одна другую, набегая, как неторопливые волны. Тогда единым напряжением воли он приказал себе: «Спать!»
И старший лейтенант заснул, как умеют спать только командиры военных кораблей, — чутко и настороженно, готовый в любой момент вскочить и броситься на мостик. От такого сна отдыхало лишь одно тело, а мозг продолжал работу, воспринимая шумы волн, посвисты ветра, перебои моторов — все звуки, поступавшие в каюту через тонкую переборку.
Но все-таки это был сон, и когда через час Вахтанг поднялся на мостик, он чувствовал себя свежо и бодро.
Глубокой ночью «морской охотник» вошел в пустынный Зандер-фиорд. Дикие голые скалы уходили в море отвесными стенами, и с их подножий свешивались длинные бороды морской капусты. В далеком ущелье выл одинокий полярный волк, поджидая свою подругу. Небо уже заметно просветлело, но звезды сияли по-прежнему холодно. Бегущие с черных вершин родниковые ручьи тонкими струями падали с утесов в море, и над местом их падения клубился морозный пар.
— Смотрю я на них, смотрю…
— Куда, командир? — не понял мичман Назаров.
— Да на горы эти. Нет, думаю, не похожи они на Кавказские. И еще думаю иногда, мичман: увижу ли я когда-нибудь свои горы?
— А ты не думай, командир. Плюнь, — посоветовал Назаров. — Я тоже газеты читаю. Не меньше твоего, командир. Любой дурак понимает, что Гитлеру скоро — амба!
Боцман Чугунов поддержал разговор из своей круглой турели, откуда торчали его голова в шлеме и два острых рыльца пулеметов: