— Чтоб удерживать мужа с женой, если они не ладят, — сказала Мелисса.
— Не выдержит, все равно разбегутся. Это, наверно, дверная пружина.
— Что? — хихикнула она.
Я попытался объяснить, но не тут-то было — стоило начать, Мелисса сгибалась пополам от хохота, не давая сказать ни слова. Мы пошли дальше мимо развалов яркой одежды и сверкающей обуви, мимо огромных ржавых механизмов, которые не работают без электричества, мимо продавцов оружия, окруженных вечной толпой зевак. Между нашим лагерем и лагерем мусорщиков торговали семенами, как всегда оживленно. Я хотел посмотреть, там ли Кэтрин, потому что торгуется она — заслушаешься, но не мог разглядеть в толпе. Вдруг Мелисса потянула меня за рукав.
— Вот, — сказала она.
За семенными рядами женщина в алом платье продавала стулья, столы и бочки.
— Иди торгуйся, — сказал я. — Пока начнешь, я схожу посмотрю, чего там делает Том. — Старик как раз только что попался мне на глаза.
— Ладно, попробую для начала тихо и невинно.
— Удачи.
Невинной она не выглядела, это точно. Я зашагал к Тому, который увлеченно беседовал с другим продавцом инструментов. Когда я подошел, он хлопнул меня по плечу и продолжил разговор:
— …из промышленных отходов, гнилой древесины, собачьих трупов…
— Говно, — сказал продавец. («Из говна тоже», — вставил старик.) — Его делали из сахарной свеклы и тростника: так написано на пачках. Сахар не портится, и на вкус не хуже твоего меда.
— Сахарную свеклу и тростник выдумали производители, — презрительно сказал Том. — Ты их видел? Нет! Сахар делали из всякой дряни, поэтому от него болезни и уродства. Но мед! Мед предохраняет от простуды и легочных болезней, излечивает подагру и отрыжку, он в десять раз слаще сахара. Будешь есть мед, проживешь, сколько я. Это свежий и натуральный продукт, а не синтетическая гадость, шестьдесят лет пролежавшая в развалинах. На, попробуй, обмакни палец — это бесплатно.
Продавец запустил два пальца в горшок и слизнул мед:
— Вкусно…
— Еще бы! И за одну дерьмовую зажигалочку, каких у вас в Ориндже тысячи, я отдаю два, два-а-а горшка превосходного меда. Тем более… — Том хлопнул себя по лбу, словно припоминая. — Тем более что ты получишь и горшки.
— Значит, вместе с горшками.
— Да, я понимаю, что расщедрился, но мы в Онофре все такие — последние бы штаны отдали, кабы не срам, а я вообще из ума выжил…
— Ладно, заткнись и давай свои горшки.
— Прекрасно, молодой человек, получите. Обещаю: питаясь этим волшебным эликсиром, вы доживете до моих лет.
— И дольше, если не возражаете, — рассмеялся мусорщик. — Но штука вкусная.
Он протянул старику зажигалку — пластмассовый прямоугольник с металлической крышкой.
— До встречи, — сказал старик, пряча в карман зажигалку и уволакивая меня прочь. Под следующим деревом он остановился. — Видал, Генри? Видал? Зажигалку за два маленьких горшочка меду! Вот это сделка! Ну, гляди же. Просто не верится. Гляди.
Он чиркнул зажигалкой перед моим носом, секунду подержал пламя и потушил.
— Очень мило, — сказал я, — но у тебя уже есть зажигалка.
Старик придвинул сморщенное лицо вплотную к моему:
— Покупай их всякий раз, как увидишь, Генри. Всякий. Это, без сомнения, одно из величайших достижений американской технологии. — Он сунул руку за спину, порылся в рюкзаке и протянул мне фляжку янтарной жидкости. — Вот, хлебни.
— Уже в винном ряду побывал? Старик улыбнулся щербатым ртом:
— Первым делом, первым делом. Хлебни глоток. Виски столетней выдержки. Отличная штука. Я глотнул и закашлялся.
— Глотни еще, легче пойдет. Чувствуешь — согревает? — Я чувствовал. — Замечательная вещь.
Мы по разу приложились к фляжке, и я указал на Мелиссу — она, похоже, не очень-то продвинулась со своей сделкой.
— А-ах, — сказал Том, заметно пошатываясь. — Мужик бы ей все отдал. Я согласился.
— Слушай, одолжи мне горшочек, а? Отработаю на пасеке.
— Ну, не знаю…
— Да ладно, чего тебе еще покупать?
— Много чего, — возразил Том.
— Ты ведь уже заполучил лучшее, что есть у мусорщиков, так?
— Хорошо, бери этот маленький. Хлебни еще разок на дорожку.
Когда я шел к Мелиссе, в животе у меня горело, а голова кружилась. Мелисса медленно, видимо, в четвертый раз, повторяла:
— …только сегодня из садка. Мы всегда так делаем, это каждому известно. Все едят наших крабов, и никто еще не заболел. В прохладном месте они сохраняются неделю. Мясо вкуснейшее, вы сами подтвердите, если попробуете.