XXVIII. Сиреневый Марс
Он вырывается из беспокойного сна и жаждет кофе. Выходит на кухню к семье, садится за стол. Завтрак — будто сцена картины Мэри Кэссетт, если бы ее писал Боннар или Хогарт.
— Сегодня собираюсь закончить книгу.
— Хорошо.
— Дэвид, одевайся скорее, тебе уже пора в школу.
Дэвид отрывается от книги.
— Что?
— Одевайся, уже пора. Тим, хочешь хлопьев?
— Не.
— Ладно. — Он усаживает Тима на стул перед миской. — А так?
— Не. — Копает ложкой в миске.
Начало занятий все ближе, и Дэвид начинает свое ежедневное воссоздание парадокса Зенона — той самой загадки об Ахиллесе и черепахе, в данном случае — успеет ли Ахиллес в школу, если выйдет из дому в последнюю минуту? «Ахиллес» шевелится все медленнее и все меньше обращает внимание на окружающий мир, пока в итоге не оказывается в совершенно ином пространственно-временном континууме, очень слабо взаимодействующем с этим. Удивляясь, как этот «мальчик-нейтрино» вообще может быть настолько рассеянным, его отец перемалывает зерна для своего утреннего кофе по-гречески. Раньше он пил эспрессо, но в последнее время пристрастился к мутному кофе по-гречески, который готовил себе сам, наслаждаясь его запахом. На Марсе более разреженная атмосфера не позволила бы ему так хорошо ощущать этот запах, а значит, ничто там не сравнится со вкусом утреннего кофе. И вообще Марс может оказаться настоящим кулинарным кошмаром, где все на вкус будет казаться пылью, отчасти потому, что там действительно пыльно. Но они по возможности приспособятся и к этому.
— Ты готов?
— Что?
Он усаживает Тима вместе с миской хлопьев в велосипедную тележку и начинает крутить педали вслед за Дэвидом. Они едут в школу через всю деревню. Идет конец лета на тридцать седьмой северной широте, и по обе стороны от велосипедной дорожки виднеются цветы. В небе проплывают пухлые облака.
— Если на Марсе мы тоже будем ездить в школу на велике, крутить педали будет легче, но будет холоднее.
— А на Венере еще холоднее.
В школьном дворе полно детей.
— Хорошо себя веди. Слушай учителя.
— Что?
Он подъезжает к садику Тима, оставляет его там и торопливо возвращается домой. Затем сочиняет себе список дел, благодаря которому сразу чувствует себя молодцом и который помогает ему справиться с зарождающимся чувством, будто у него слишком много работы. Это действительно помогает взбодриться и приводит к мысли, что на самом деле все не так плохо, как он думал. Ощущая душевный подъем, он делает из списка самолетик и запускает его в мусорное ведро. Не потому, что во всей этой последовательности нельзя найти причинно-следственные связи. Просто все получится само собой. Или нет.