— Еще один, — сказал он бармену.
Следующий он выпил медленнее, но Марриотт, который начал догадываться, какие проблемы были у Бландара, благоразумно оставил сдачу с десяти долларов на стойке.
— Кажется, я сейчас припоминаю тебя, — сказал Бландар, когда Марриот начал рассказывать ему свою историю. — Ты без особого рвения встал, однако те молодые люди были настроены решительно. Они, кажется, — Бландар покачал головой и нерешительно продолжил, — подсознательно хотели унизить тебя.
Потом Бландар добавил:
— Когда-то я работал психологом, пока не обнаружил, что могу зарабатывать больше, путешествуя гипнотизером… поэтому я не поддался на их психоз.
Марриотт кивнул. Он уже и сам пришел к выводу, что желание унизить его было подсознательным.
— Каждый внешне по-дружески относился ко мне. Полагаю, людям нравится видеть, как с кого-то, кому они завидуют, сбивают спесь. Но вот чего я не понимаю, так почему я молча сносил эти оскорбления.
— Из-за чувства вины.
Марриотт понял, что цвет его кожи на лице изменился.
— Что ты имеешь в виду?
Он словно бы из темного колодца смотрел на освещенное лицо собеседника. Глаза гипнотизера не мигая уставились на него.
— Эта девушка, Джудит, — спросил Марриотт, — когда ты в последний раз видел ее?
— Ну… не помню. — Бландара качало. «Странно, мне кажется, что я вот-вот упаду в обморок».
— Природа твоей галлюцинации, — продолжал Бландар, — открывает дополнительные возможности для гипноза. Лично я сейчас представляю себе не одну. Большинство людей пытаются спрятаться от себя, потеряв память или уйдя в прошлое, когда сталкиваются с ситуацией, лицом к которой они не могут повернуться. С тобой сперва и случилась потеря памяти, но когда ты начал выходить из амнезии, перед тобой возникла одна проблема. В твоем случае прошлое имело одну особенность. Это были дни, когда твоя семья была влиятельной. Поэтому невозможно было справиться с чувством вины в прошлом, и ты стал искать ответы на свои вопросы в будущем. — Бландар помрачнел. — Повтори мне эту часть своей истории. Она кажется… какой-то нереальной… мне. Но не могу точно сказать, что именно.
Это выглядело, словно приподнимаешь занавес над таинственной комнатой. Марриотту казалось, словно он оказался под скальпелем ножа, который выпотрошит всего его. Бландар выпил еще два бокала, пока он рассказывал, и еще один, когда думал над ответом.
— У меня была привычка, — наконец начал Бландар, — сообщать своему пациенту, что в следующий раз, когда он позволит мне загипнотизировать его, то мне достаточно для этого будет просто щелкнуть пальцами и сказать: «Спать!», чтобы мой гипноз тут же сработал. Но я не могу припомнить, чтобы делал это с тобой, хотя должен был. Может, мне загипнотизировать тебя?
— Что ты собираешься сделать? — В голосе Марриотта звучал страх.
— Узнать, что же случилось.
— И ты можешь сделать это при помощи гипноза?
— Мы узнаем все подробности.
Марриотту вдруг захотелось вскочить и бежать без оглядки.
— Прямо здесь? — слабым голосом спросил он. Они сидели за стойкой в баре.
— Пошли туда, — ответил Бландар и показал на кабинки в глубине зала.
Через несколько секунд Марриотт с трудом выдавил из себя:
— Да, ты способен загипнотизировать меня.
— Спать! — приказал Бландар и щелкнул пальцами.
Марриотт зажмурил глаза и стал ждать. Наконец обескураженный, он открыл глаза.
— Кажется, гипноз не удался, — начал было он, но остановился, пораженный. Перед ним не было Бландара. Только записка лежала на столе. Он поднял ее и прочитал:
«Дорогой Марриотт!
Твоя серьезная озабоченность Джудит в той галлюцинации о «будущем» и заставила меня подумать, что здесь что-то не так. Это соотносилось с твоим признанием (также сделанным в той иллюзии), что ты когда-то считал, что она недостойна быть женой Марриотта. По какой-то причине ты очень хотел склонить ее к этому мнению, слишком уж полагаясь на то, что эта твоя мысль так никогда и не выплывет наружу. Но то неподдельное восхищение, которое ты испытывал к ней, заставило меня подозревать правду. Любопытным был и выбранный тобою способ посмотреть в глаза фактам и вспомнить о том шраме — отправив ее в будущее на двадцать лет — и даже тогда ты не мог заставить себя признаться в том, что этот шрам существует.