— Мне кажется, — сказал он как бы между прочим, — что я невольно стал свидетелем того, как вы покинули виллу в компании двух джентльменов.
— О, — ответила она, — прошу вас не бояться, что вы уязвите меня правдой. Вы видели моё бегство из ночлежного дома, а мои спутники отнюдь не джентльмены. В данном случае самое хорошее — это быть честной.
— По-моему, — продолжил Чаллонер, в равной степени воодушевлённый и удивлённый прямотой её ответа, — к тому же я ощутил некий… запах. Кроме того, я слышал шум, который не знаю даже с чем сравнить…
— Молчите! — вскрикнула она. — Вы не представляете, какую опасность можете навлечь на себя. Терпение, прошу вас. Как только мы минуем эти улицы и окажемся вдали от любопытных ушей, я всё вам объясню. А пока давайте сменим тему… Что за чудо этот спящий город! — воскликнула она. И с напускным восторгом процитировала сонет Вордсворта: «О, Боже мой! Весь город спит, и в сердце мощном царствует покой[6]».
— Я вижу, сударыня, — заметил Чаллонер, — что вы весьма начитанная особа.
— К сожалению, не только начитанная, — вздохнув, ответила она, — но и слишком много пережившая для своих лет. На мою долю выпало столько испытаний, что просто идти под руку с незнакомцем — истинное счастье для меня.
Тем временем они достигли окрестностей вокзала Виктория. Там, на углу одной из улиц, девушка остановилась, убрала свою руку и в нерешительности потупила взор. Затем она словно преобразилась и с очаровательной улыбкой коснулась руки Чаллонера затянутой в перчатку ладонью.
— Я даже представить себе боюсь, — произнесла она, — что вы обо мне думаете, однако мне нужно продолжить свой путь. Здесь я вас покину, и именно здесь я умоляю вас дождаться моего возвращения. Не пытайтесь идти за мной или преследовать меня. Оставьте на потом свои суждения о девушке столь же чистой, как ваша сестра. И самое главное — не бросайте меня. Пусть вы и незнакомый мне человек, но мне не к кому больше обратиться. Вы видите, как мне тяжело и страшно. Вы настоящий джентльмен, добрый и великодушный, и, когда я прошу вас проявить чуточку терпения, я заранее уверена, что вы мне не откажете.
Чаллонер неохотно пообещал, и девушка, бросив на него полный благодарности взгляд, скрылась за углом. Однако её мольба не достигла должного результата, поскольку у молодого человека не было не только сестёр, но и вообще никаких родственниц, за исключением двоюродной бабки где-то в Уэльсе. Теперь он остался в одиночестве; к тому же чары, во власти которых он дотоле находился, стали понемногу ослабевать. Он презрительно фыркнул, посмотрев на себя со стороны, и, собравшись с духом, пустился по следам девушки.
Читателю, которому хоть изредка приходилось сталкиваться с ночной жизнью больших городов, очевидно, известно, что по соседству с большими вокзалами многие таверны открываются очень рано, а то и вовсе не закрываются на ночь. Пройдя квартал и завернув за угол, Чаллонер заметил, как его очаровательная спутница юркнула в одно из подобных заведений. Было бы неверным сказать, что он удивился, поскольку он давно научился ничему не удивляться. Его охватило отвращение пополам с досадой, и, чертыхаясь про себя, он проклинал банальную капризную дамочку. Не успела она зайти в таверну, как открылись вращающиеся двери и она вышла на улицу в компании сутулого молодого человека весьма вульгарной наружности. Они обменялись несколькими фразами, произнесёнными на повышенных тонах, после чего молодчик вернулся в таверну, а девушка быстрым шагом направилась к Чаллонеру. Он наблюдал, как она шла: грациозно, словно паря над землёй. При быстром шаге из-под подола иногда мелькали точёные лодыжки, движения её воплощали в себе безудержный порыв и задор юности. И хотя Чаллонер в какое-то мгновение почти решил повернуться и уйти прочь, его решимость таяла по мере того, как она приближалась к нему. Он мог устоять перед обычной красотой, но в данном случае именно её несомненный аристократизм лишал его всякой силы воли. Некогда ему без труда удалось отделаться от прожжённой авантюристки, перед той же, кто, несмотря ни на что, являлась настоящей леди, он чувствовал себя безоружным. Он оторопело стоял там же, откуда наблюдал словесную перепалку, когда она буквально подлетела к нему.
6
Dеаг God! The very houses seem asleep; And all that mighty heart is lying still! (