— Ох, бедняга Ниггль! — воскликнул Перкинс. — А я и не знал, что он красками баловался.
Возможно, это был последний раз, когда имя Ниггля всплыло в разговоре. Тем не менее Аткинс сохранил обрывок картины. Большая его часть осыпалась, но один прекрасный лист остался целехонек. Аткинс оправил его в рамочку. Впоследствии он подарил его Городскому Музею. Эта картина, подписанная «Лист. Работа Ниггля», довольно долго провисела в какой-то нише, и несколько человек даже обратили на нее внимание. Но в конце концов Музей сгорел дотла, и лист, а с ним и Ниггль навсегда исчезли из памяти этих мест.
— Это место и вправду оказывается очень полезным, — сказал Второй Голос. — Чтобы отдохнуть и поразвеяться. Для выздоравливающих оно подходит идеально. А для многих оно — наилучшее преддверие к Горам. В отдельных случаях просто чудеса свершает! Я отправляю туда все больше народа. Редко кому приходится возвращаться.
— Да, вы правы, — сказал Первый Голос. — Думаю, нам стоит дать этой местности название. Что вы предложите?
— Об этом уже позаботился Кондуктор, — сообщил Второй Голос. — Он уже давно кричит: «Поезд до Нигглева-Пэриша подан!» Нигглев-Пэриш. Я им обоим написал об этом.
— И что же они сказали?
— Они оба рассмеялись. Рассмеялись — да так, что Горы зазвенели!
