Гудрофы же, напротив, не признали самозванца и остались верны Канвендусу.
Через год непрекращавшихся боёв преимущество Черного Уса растаяло, и он сбежал на пиратском корабле в Бескайское море. Илкнеры с запозданием присягнули императору Канвендусу и выдали прятавшихся у них генералов Фаргелия, однако это не спасло их от гнева молодого императора. Они потеряли некоторые из привилегий и две провинции — Силейну, отошедшую верным Гудрофам, и Манбасу, перешедшую во владение казны.
Таким образом Илкнеры оказались отрезаны от своей самой южной и самой крупной провинции — Калибазии, граничившей с ничейными Гортскими Пустошами.
Пустоши для владений не годились, там не родилась пшеница, вымирали люди и скот, зато в Калибазии были плантации, где выращивался сахарный эмцо. Впрочем, хватало там и разбойников, пополнявшихся из местных неспокойных племен. Теперь Илкнеру пришло в голову сменять небольшую, но близкую Силейну на далекую, но большую Калибазию.
Предложение Гудрофа заинтересовало, тем более что он имел выход к Бескайскому морю и мог, при желании, миновать земли соседей и попадать в Калибазию на корабле. На стыке с Пустошами эта провинция выходила к морю и имела плохо развитый порт — Илкнеры хозяйствовали в нем неумело, но Гудроф знал, как взяться за дело лучше.
Телохранители вернулись, дорога через рощу оказалась безопасной.
— Все в порядке, ваша светлость, можно проезжать! — сообщил Тревис, переведя дух.
— Что ж, едем.
Прелат тронул шпорами лошадь и повёл ее рысью. До пограничного селения, где они с Илкнером уговорились встретиться, было еще часа полтора пути.
Повсюду вдоль дороги чернели выгоревшие поля, однако деревни понемногу отстраивались, вернувшимся крестьянам Гудроф за свой счет покупал лес и следил за тем, чтобы материал поставлялся качественный. Поставщики же были вольными и иногда позволяли себе обманывать людей прелата.
Вскоре отряд стал спускаться в рощу, расположенную в лощине. Здесь было много орешника, и Гудроф решил, что если договорится об обмене, то назначит срок после заморозков, когда закончится сбор орехов. В этом году их урожай был особенно хорош.
«Удачный год», — подумал прелат. Он фактически выиграл войну у Илкнера, построил два оросительных канала и новые амбары. Осталось отстроить сожженные деревни, и его хозяйство снова будет восстановлено, и тогда в казну рекой потекут золотые монеты. У Гудрофа была крепкая деловая хватка, из-за чего на него презрительно посматривали императорские фавориты. Гудрофа нечасто приглашали ко двору, а если такое случалось, в ряду других его ставили в самый конец. Но он не обижался, уже сейчас его доходы перекрывали любые императорские милости, которыми его величество осыпал своих приближенных.
Глава 15
Миновав ореховую рощу, колонна выбралась на новую, недавно проторенную дорогу. Прежнюю, мощеную, разорили солдаты Илкнера, чтобы помешать прибытию обозов со снабжением для войск Гудрофа.
Восстанавливать ее прелат не хотел. Дорога была старая и глубокая, после дождей на ней скапливалось много воды и камни постепенно уходили в глубь сырого грунта. Гудроф предполагал построить новую — насыпную, но теперь неизвестно, как все сложится.
— Эй, Тревис, давай свернем к Вилле-Оку, я хочу посмотреть, сколько людей вернулось и как они строятся, — высказал пожелание прелат.
Тревис махнул рукой, и передовой отряд разведчиков поскакал к видневшимся на горизонте уцелевшим деревьям, указывавшим место, где прежде стояло селение Вилле-Оку.
Когда-то его закладывал Трауб-Обжора — прадед нынешнего прелата Илкнера, отсюда и яростное желание Илкнеров вернуть провинцию себе. Они считали эту территорию своей вотчиной, началом всех Илкнеров.
Пока прелат с основной частью свиты скакал через луг к селению, разведчики уже прибыли на место и немало перепугали крестьян, строивших свои новые дома. Их здесь набралось пять семей, а прежде в Вилле-Оку насчитывалось полторы сотни домов.
— Стоять, не разбегаться, сволочи! — стали кричать гвардейцы, еще больше пугая людей, столько переживших во время недавней войны и познавших все ужасы бегства и нелегкого возвращения.
В наспех собранных сараях тоскливо завыли дромы.
— Это наш господин-благодетель едут! — закричал вдруг один из крестьян, стоявший на недостроенном срубе и разглядевший вдали штандарт прелата Гудрофа. — Не бойтесь, это его светлость едут!