— Здравствуй, Морат Илкнер.
— Здравствуй, Легвос Гудроф.
— Присядем. Хозяин здесь ты, но моя кровь из этой земли, поэтому я сыграю роль радушного хозяина.
— Я не против, прелат Морат.
Они сели на широкую скамью, единственную из оставшейся мебели.
Морат расчесал пятерней поседевшие пряди и хлопнул себя по колену.
— Давай сразу к делу, мне нужна Силейна. О причинах говорить нет смысла, они тебе известны. Когда мои солдаты жгли Вилле-Оку, я плакал, ведь большинство домов в ней закладывал еще мой прадед…
— Трауб-Обжора, я помню, — кивнул Гудроф.
— Ну вот…
Илкнер вздохнул.
— Мой старший сын Сборстьен подрастает, года через три он непременно начнет против тебя новую войну…
На лице Гудрофа появилась улыбка.
— Да-да, я знаю, что ты выиграешь снова, но знаю я и то, что ты умеешь считать деньги, а значит, и убытки. Зачем тебе очередная война, ведь в мирное время ты заработаешь больше денег?
— Мне это известно, прелат Морат. Каковы твои условия обмена?
— Условия просты — отдай мне Силейну и получи Калибазию. Да, она не касается твоих границ, но у тебя есть выход к морю, а стало быть, ты не заплатишь ни одного медного иззи за перевозку сахарных эмцо. К тому же Калибазия почти втрое больше Силейны.
— Но там неспокойно.
— Да брось, Легвос, у тебя отличные солдаты, ты загонишь разбойников в лес, откуда они никогда больше не выберутся, мы оба это знаем.
Гудроф вздохнул. Обмен представлялся ему вполне равноценным и даже выгодным.
— Ладно, прелат Морат, я согласен, только проведем дела с первым снегом. И крестьян своих я тоже заберу.
— Забирай, я поселю новых.
— Но пять домов, что начаты, дострою до конца.
— Буду рад такому порядку.
Они поднялись, Илкнер протянул руку, Гудроф ее пожал.
— Не помнишь, с чего мы стали воевать, прелат Морат?
— Я хотел отнять Силейну безо всякого обмена, — усмехнулся Илкнер.
— Но с обменом будет надежнее.
— Да, с обменом будет надежнее, — кивнул Илкнер. — Ну, до первого снега?
— До первого снега. Я буду готовить корабли.
— Готовь корабли, сосед. Так будет.
— Так будет.
На том они и расстались. Гудроф вернулся к своим людям, забрался в седло и поехал прочь — у него еще было много дел. А Илкнер долго смотрел ему вслед, размышляя о том, как бы со временем ухитриться вернуть себе все без войны.
Скоро Сборстьену исполнится восемнадцать, и это повод посвататься к дочери Гудрофа Амалии. Правда, говорили, будто она плохо воспитана и перечит отцу, а еще переводит дорогой шёлк, пачкая его глиняными красками. Но это преодолимо, главное, что она старшая дочь прелата Гудрофа и он обязан дать ей хорошее приданое — возможно, это будет та же Калибазия.
Глава 17
В свой главный замок прелат Гудроф вернулся только к позднему ужину, успев побывать еще на нескольких стройплощадках, где возводились новые амбары.
Окинув взглядом освещенное фонарями подворье, прелат отметил, что нет ни брошенных возов, ни строительного материала без дела, ни забытых ведер — все, как он требовал.
Ему навстречу, с ярким двухфитильным фонарем, вышел распорядитель Дизрай, семидесятилетний крепкий старик, обладавший цепким взглядом и отличной памятью. Он помнил еще отца прелата Легвоса — Кармеля и сопровождал его в качестве секретаря и летописца в трех местных войнах и двух больших кампаниях под знаменем императора. На Дизрая прелат мог положиться как на самого себя — тот не только разбирался в относящихся к его службе замковых делах, но также вникал в дела всего края.
Иногда Гудроф с ним советовался.
— Ну, что тут у нас?
— Два раба задристали. Один совсем слабый, я приказал его на пастбище отослать: если заразный, пусть там помрет, — а второго бабки отварами потчуют, вроде покрепче стал.
— Известь привезли?
— Привезли. Я проверил — сухая, в подвал запер. В правом крыле чердак закончили чистить, досок гнилых почти нет, так что новый лес закупать не нужно, оставшимся от строительства обойдемся.
— И то хорошо.
Прелат вошёл под своды замка и, обернувшись, разрешил Тревису и его солдатам идти в казарму. Затем постоял, глядя на высокие стены гостевого зала, думая, как лучше перехватить высоту балками, чтобы устроить дополнительные помещения и подшить потолок.
Постепенно прелат перестраивал старый замок согласно последней моде, делая закрытые дымоходы и выбеливая стены. Прежде здесь все отапливалось по-черному.
— Лурдика подковали? — спросил Гудроф, продолжая примеряться к стенам зала.