Тревис вздохнул, ослабил ремни на кирасе и вышел в коридор подождать. Спорить с цирюльником было бесполезно.
Глава 21
Вскоре Молчун был чисто выбрит, подстрижен, а надев мундир, стал еще больше походить на образцового гвардейца.
— Ну что же, можно прямо сейчас на императорский смотр, — сказал Тревис, оставшийся довольным видом новичка. — Ну, пойдем, покажемся его светлости, а то я не знаю, что мне с тобой дальше делать.
Они вернулись на шумное подворье, откуда то и дело выезжали подводы, а им на смену приходили порожние.
— Его светлость корабли готовит, на землю новую ехать, — пояснил Тревис.
— Далеко?
— Говорят, дня четыре, но я там никогда не был. С соседом нашим, прелатом Илкнером, сговорились поменяться, мы им малую ближнюю отдадим, а они нам — дальнюю большую. Ну-ка постой…
Тревис остановился и сдвинул шляпу Молчуна чуть набок.
— Вот так у нас носят.
— Спасибо, господин Тревис.
Проталкиваясь между подводами и пропуская нагруженных поклажей грузчиков, они миновали самую тесную часть подворья и вошли под своды замка. Молчун ожидал увидеть серые стены и высокие закопченные потолки, но оказалось, что изнутри замок побелен, а залы в большинстве своем были «для полезности» перехвачены перекрытиями. Лишь каменная лестница все еще хранила на себе признаки былого величия, и ее первый марш был украшен скрывавшимися в нишах скульптурами мифических воинов, а на стенах висело не менее полусотни потемневших от времени портретов предков прелата Гудрофа.
Но уже за поворотом, на следующем марше все поменялось. Ступени здесь прикрывал мягкий ковер, ниши были завешаны гобеленами, а на стенах, по новой моде, висели яркие пейзажи с видами местных холмов, гор и водопадов. Молчун заметил, что основная часть пейзажей была выполнена на шелку в незнакомой ему технике.
В коридоре второго этажа, выбеленном особенно тщательно и освещенном лампами с чистыми стеклянными колпаками, из библиотеки навстречу Тревису и Молчуну неожиданно вышла девушка.
Заметив ее, Тревис встал к стене, и Молчун последовал его примеру.
— Здравствуй, Тревис, — на ходу бросила Амалия.
— Здравия желаю, ваша светлость!
— Стоп, — сказал себе Амалия и остановилась напротив новичка. — Кто он, Тревис, где я могла его видеть?
Главный телохранитель растерялся, мысленно перебирая возможные места, где дочь прелата могла видеть Молчуна.
— Э-э… Представься ее светлости… — буркнул он, не придумав ничего лучше.
Новичок на мгновение замешкался, затем сдернул шляпу и поприветствовал Амалию, поведя шляпой по полу и сделав ногами несколько замысловатых движений, как будто танцуя.
Амалия и Тревис переглянулись.
— У меня нет имени, ваша светлость, все зовут меня Молчуном. Я невольник его светлости прелата Гудрофа, — сообщил новичок, прижимая шляпу к груди и глядя в пол, как и подобает невольнику.
— Не может быть! — воскликнула Амалия. — Ты тот самый вонючка?
— Видимо, да, ваша светлость, — скромно подтвердил Молчун, и Амалии вдруг стало неловко, что она сморозила такую глупость.
— Ой, извини меня, я не это имела в виду… — сказала интресса, но тут же поняла, что просит прощения у раба. — Да что ты себе позволяешь?! — закричала она, понимая, что теперь выглядит еще более глупо. — Пошли вон, оба!
Тревис дернул Молчуна за рукав, и они поспешили к кабинету прелата, а Амалия сорвалась на бег и, скрывшись в своих покоях, смогла наконец перевести дух.
Затем подошла к зеркалу и придирчиво себя осмотрела.
— Платье какое-то дурацкое… слишком много складок… — пробурчала она. — А осанка? Я что, всегда так горблюсь?! А волосы? Так укладывают волосы только престарелые маменьки! Амалия, в таком виде ты выглядишь на все сорок лет!
Пока интресса высказывала своему отражению все, что она о нем думала, Тревис и Молчун шагали по коридору.
— Что-то непонятное происходит с интрессой, — покачал головой главный телохранитель. — Ты с ней знаком, что ли?
— Как можно, я простой раб, — возразил Молчун, и Тревис с ним согласился, однако объяснения такому поведению молодой госпожи он найти не смог. Она часто кричала на слуг, всегда чувствуя себя правой, как и положено дочери прелата, но славилась также отходчивостью и щедростью к обиженным.
При виде Тревиса стоявшие у дверей гвардейцы вытянулись. Он не являлся их прямым начальником, но как главный телохранитель прелата имел в замке немалый вес.
Распахнув широкие двери, Тревис первым вошёл в просторную писарскую, где за резными бюро корпели полдюжины писарей.