Через пару секунд Сандерс пришел в себя и сел на скамью.
— Босс, ну ты ваще… — сказал он и принялся тестировать систему жизнеобеспечения своего скафандра.
— Я не «ваще», меня достала ваша тупость. Да, я тоже подкалывал Бродика, но всему есть свои пределы, парни. Вы уверены, что в бою он поддержит вас и придет на помощь, когда вы будете валяться подстреленными и орать в рацию «приди, Бродик, приди»?
После этих слов броневик пошел заметно ровнее, водитель оценил заступничество бригадира.
— А кто тут нас подстрелить может, босс? — спросил один из пехотинцев после долгой паузы. — У них даже порох не изобрели.
— А зачем тебе порох? Три года назад на Филбаке туземцы промыли на дороге восьмиметровую яму и замаскировали. Два броневика макнули туда до самого дна. Мы вытаскивали их двое суток, а когда достали, девять человек пришлось откачивать — еще немного, и они бы задохнулись.
— Ну здесь же не болотистый Филбак, — возразил Арвидас.
— Не нужно думать, будто ты самый умный, Рыжий. Туземцы тоже люди, и котелок у них варит будь здоров. Мы даже представить себе не можем, что они могут выдумать в следующий раз, поэтому передвигаемся по их земле, спрятавшись за двадцатимиллиметровую броню. Так, на всякий случай.
Преодолев реку, колонна начала втягиваться в лес. Дорога здесь была хорошо накатана и постепенно заворачивала вправо, чтобы снова пройти через реку, — Чумаченко запомнил маршрут по карте.
Деревья становились все выше. Это были хвойные великаны, вымахавшие на десятки метров. В их кронах еще оставались шишки, и время от времени, сорванные ветром, они с грохотом ударяли по броне, заставляя пехотинцев вздрагивать и хвататься за автоматы.
Чумаченко снова стал смотреть назад, прежде всего интересуясь «куксдогом». Эта машина имела шестнадцатый номер и пилотировалась каким-то новичком. Его имени бригадир еще не знал, только позывной — Роньжа.
Лучше бы с ним пошли четвертый номер — Фаянс или седьмой — Принцип, тех пилотов Чумаченко видел в деле и мог положиться как на себя самого, однако пока машина под номером шестнадцать двигалась вполне уверенно, значит, пилот был достаточно квалифицирован.
— Как дела, Роньжа? — поинтересовался бригадир, включив внешнюю связь.
— В порядке, Старшой. Проверяю тепловизор.
— Проблемы?
— Нет, тарирую.
— А зачем тарируешь сейчас?
— Да он как будто метки выдает…
— Где метки? — насторожился Чумаченко.
— Да как будто в лесу. То одну-две, а то десяток… Глюк, однозначно.
— Однозначно, — повторил Чумаченко и перевел башню на обочину.
Вот присыпанные снегом деревья и редкие кустарники, так и не расставшиеся с покрасневшей листвой. А вот высохшие стволы многолетних трав, высокие, как молодые деревья.
Снова снег, древесные стволы и бородатый мох на нижних ветках. Ничего особенного.
От тревожных дум бригадира отвлек голос из внешнего эфира:
— Куда пиндучим, пехтяры? Вижу вас, жуки навозные!
— Тед, это ты, что ли? — спросил Чумаченко, узнав голос пилота.
— Я, блошарики, Тедди Лансберг! Видели бы вы, какого я сейчас мяса нарубил! — кричал в микрофон возбужденный Тед. — Восемь заходов! Весь боезапас ухандокал и одна пушка перегрелась до отказа! Мечта, а не работа!
— Мы рады за тебя, приятель, — сказал Чумаченко и посмотрел на притихших пехотинцев, которые тоже слышали крики Теда.
— Я скоро вернусь, а пока — вот вам подарочек! — прокричал Тед и засмеялся как сумасшедший.
Прошло несколько секунд, и метрах в сорока, справа от дороги, в лес ухнула пятидесятикилограммовая бомба.
Несколько вырванных с корнями деревьев взлетели в воздух, а по броне машин застучали комья земли и зашелестела осыпающаяся хвоя.
— Ну не придурок ли? — выкрикнул водитель, и впервые с ним никто не спорил.
— Эй, бригадир, у нас все в порядке? — поинтересовался пилот робота.
— Да в порядке, это была дружеская шутка… — ответил Чумаченко.
— Покажи мне в лагере этого «друга», я с ним побеседую.
— Обязательно. Надеюсь, вы поладите.
Глава 51
После «шутки» Теда колонна стала двигаться медленнее. Лесная дорога отчаянно петляла между высокими деревьями и местами сужалась до узкой тропки, способной пропустить лишь крестьянскую телегу.
В балках приходилось зарываться в торфяную грязь и карабкаться по скользким, как мыло, крутым склонам, но все эти трудности броневики преодолевали достойно, беспокойство у Чумаченко вызывал лишь «куксдог». Однако и у его пилота хватало мастерства проводить машину по сухим кромкам, выпуская специальные шпоры и расширители опор.