— Крейс! — позвал Лоренц ответственного смотрителя.
— Слушаю, сэр! — отозвался тот, подбегая к командиру эскадры.
— Вон тех двух козочек нужно отселить, чтобы их тут не побили.
— Сделаем, сэр, — ответил громила Крейс, разминая кисти и запястья. Когда-то он работал профессиональным борцом, но, получив травму, был вынужден стать санитаром в одном заведении, где требовались сила и осторожность. С таким опытом в пиратской команде он стал человеком незаменимым, легко переходя от осторожной предупредительности к реальности абордажного боя.
— Какая порода, осанка, а?
Лоренц восхищенно покачал головой. Он считал себя утонченным ценителем, сумевшим, несмотря на некоторую грубость своего ремесла, сохранить тягу к прекрасному. Он мог бы любоваться этими цветами варварского мира, а потом выпустить их в поля, но ему нужны были деньги, и эти «прекрасные цветы» приходилось продавать. Причем дорого.
— А вон та черненькая, видишь?
— Да, сэр.
— Чуть подправить ушки, может быть, немножко зубки, и ее цена возрастет на пятьдесят процентов.
— Рыжая тоже не без прелести… — решился высказаться Крейс.
— Да, ножки только коротковаты, но это тоже поправимо… Знаешь, иногда я думаю, что и рихтовочный бизнес не такой уж плохой. Ты помнишь капитана Лемперга? Когда врачи запретили ему волноваться, он перестал ходить в походы и занялся рихтовкой.
— Я помню Лемперга, сэр. Когда-то начинал в его эскадре.
— Теперь он обосновался где-то на Патеке, у него рихтовочная фирма, и, по слухам, он процветает.
«Рихтовочными» фирмами в кругу Бена Лоренца называли криминальный бизнес, основанный на покупке перспективного, но некондиционного товара и доведения его до кондиции с помощью пластических операций и спортивно-восстановительных методов.
Владельцы рихтовочных фирм недорого покупали девушек, которым выглядеть «звездами» мешал какой-нибудь недостаток. После выправления недостатков стоимость девушек поднималась наполовину, а в некоторых случаях — вдвое или даже впятеро.
— Внимание, сообщение для командира эскадры Лоренца! Группа бригадира Чумаченко попала в засаду и спешно отходит к лагерю, требуется поддержка с воздуха! — сообщил по громкой связи диспетчер. — Сэр, вы ответите?
— А что тут отвечать? — крикнул в ответ Лоренц. Ему не понравилось, что его отвлекли от размышлений о «высоких материях», от мечтаний о спокойной обеспеченной старости под крышей «рихтовочной фирмы». — Кто там у нас в воздухе?
— Тедди Лансберг и Эдвард Блосс, сэр!
— Пусть прикроют отход Чумаченко.
— Слушаюсь, сэр! Сейчас же передам…
Диспетчер отключился, и стало тихо. Девушки за решеткой сбились в кучку, испугавшись шума громкой связи.
— Ну вот, у них теперь аппетит может пропасть, — сказал Лоренц и вышел в коридор. Диспетчер с его криками оказался совсем некстати, мог обойтись и без него, направив «маскоты» самостоятельно.
«Боятся проявить личную инициативу, трусы», — подумал Лоренц, забыв, что сам же эту инициативу и придавил, требуя, чтобы ему докладывали о каждой мелочи.
На четвертом участке главной галереи двое механиков занимались ремонтом воздушной магистрали. На втором в своей будке громко пел электрик. Лоренц хотел сделать ему замечание, но, заглянув в приоткрытую дверь, обнаружил, что электрик занимается переборкой расцепителей, — значит, человек при деле и ругать его не за что.
Командир эскадры вышел на трап и с удовольствием вдохнул чистый холодный воздух, в котором уже вились снежинки, обещая к вечеру сильный снегопад.
У костра возле кухни возбужденно гомонили солдаты двух вернувшихся с выезда групп. Они ели поджаренный на огне хлеб с сардинами и запивали все пивом. Полдюжины механиков вытягивали из кормового отсека «Ленокса» старый генератор. Они тащили его на грузовой платформе, однако она у них накренилась, и теперь механики спорили, размахивали руками, а дело не двигалось. Лоренц хотел пойти и разобраться, но махнул рукой. В конце концов, у них есть капитан Гуклот.
«Что-то его не видно, не иначе снова таращится на эту газель…» — подумал Лоренц. День ото дня его заместитель все более попадал под власть магнетического влияния юной пленницы. Лоренц не исключал, что в конце концов ему придётся пристрелить Гуклота.
— Что делать, такая у нас работа… — словно в оправдание заместителя вслух произнёс Лоренц. Случаи, когда кто-то из команды влюблялся в товар, бывали и раньше. Иногда для выхода из положения достаточно было дать заболевшему объект его вожделения на пару суток — и влюбленность проходила, однако с товаром категории «элит» такое обращение было неприёмлемо. Элитный товар держали в отдельных каютах, стеля им перины и вскармливая нектаром.